Дмитрий Щербинин - Спящие боги

И вот они оказались перед относительно свободной площадкой. В ее центре несколько фигур усиленно, быстро пинали двухметровую, снежную крысу. Ноги глубоко погружались в темно–серую плоть – и, судя по тому, как крыса извивалась – каждый удар причинял ей нестерпимую боль. Одни фигуры отходили, но на их место тут же подступали новые. Избиение вызывало ажиотаж – всем не терпелось избить беспомощное создание.

Провожатый изловчился, и нанес сильнейший удар ногой в крысиный глаз. Глаз вошел в глубины черепа, но тут же выплыл обратно.

– Не твоя очередь! Не твоя! – заголосили возмущенно.

– А я новичку показываю! По высочайшему указанию! – зло крикнул провожатый, и обратился к Володу. – Ну, что же ты не бьешь? Бей!

– Я не хочу никого бить. Я уже достаточно воевал, и меня тошнит от всякой боли. Прекратите!.. Какое скотское развлечение!..

В то же мгновенье незримая сила подхватила Волода к потолку. Там каждый его орган был вывернут и пронзен иглой – он завопил от адской боли. Провожатый был рядом – говорил деловито:

– Проникайся уважением ко всем законам установленным Высшим! Согласен?

– ДА–А–А–А!!!

Волода с такой силой метнуло об пол, что он по нему растекся, но вот принял более естественные очертания. Неподалеку продолжалось избиение.

– Это тебе хороший урок. – говорил провожатый. – И погляди на крысу – на это жалкое отребье! Была такая девица – не хотела принимать наши законы. Так превратили ее в Крысу! Бьем, развлекаемся с ней, как угодно! Она вольна на нашу сторону перейти, так нет же, стерва – упрямится. Уже долго–долго это продолжается. Ничего – нам, по крайней мере, потеха есть. Только вот мало ее на всех. Быть может, ты тоже какую–нибудь ересь скажешь, а? ОН превратит тебя в крысу иль еще кого – вот потеха будет!..

Вокруг собралось уже с дюжину снежных людей. От них веяло холодом, они нетерпеливо переминались с ноги на ногу – подходили все новые. Ужас охватил Волода, он крикнул:

– Я согласен!

– Ну, так ударь ее!

Волод подошел и несильно ударил крысу.

– Бей сильнее!

Волод ударил сильнее.

– Еще! Еще! Еще! Бей еще!..

Дальнейшее Волод почти не помнил. Кажется, он сослался на слабость – и, действительно, чувствовал себя очень дурно. Ему орали оскорбления, а провожатый пинал, и, разойдясь в какой–то необъяснимой, зверской ярости, надрывался:

– Завтра на Охоте – все докажешь!!! Если не докажешь – будешь Крысой! Крысой! Понял?!

Волод оказался в унылой зальце, с которой начались его заключение. Проводник в последний раз пнул его – Волод повалился на пол, да так и лежал там, скрюченный холодом, терзаемый голодом и жаждой. Он не мог спастись сном – он даже не мог закрыть глаз…

* * *

И вот за ним пришли – поволокли по ледовому лабиринту; и вдруг оказались в ледяной зале с широким проломом, за которым выл ветер, и вздымалась знакомая уже стена камня.

Неведомая сила подхватила тела, понесла их в стремительном вихре. Их конечности вытягивались, сплетались меж собою – движение ускорялось. Волод едва сдерживал вопль…

Затем их понесло прочь – сначала над бездной, затем – по лабиринту меж каменных склонов. Волод попытался вырваться – страшная боль резанула по телу. В голову вцепился воющий хор:

– Не смей противиться! Только безоговорочное подчинение! Иначе – наказание!.. Не смей! Не смей! – и долго еще терзало это «не смей!»

Когда они оказались возле укрытия, пришло знание: внутри Царь, а с ним – большой отряд. Давно не было такой добычи. Изредка удавалось поймать двух–трех заплутавших горцев, а тут – сотни воинов. Сколько плоти, сколько крови! Наконец можно удовлетворить голод и жажду, да и Высочайший будет доволен.

Зазвенели колокольцы. Каждая нота вбивала раскаленный гвоздь, а таких ударов было бессчетно. Снежные вопили от боли, но, влекомые волей Высочайшего, продолжали наступление. Били по стенам, но колокольцы ослабевали их, отгоняли. В конце концов, к утру, измученные, разъяренные, они отступили. Терзаемые первыми лучами зари, стенающие, вернулись они в унылые чертоги. Но и там не было покоя – их неведомых владыка набросился, и долго бил откуда–то сверху ледовыми хлыстами…

Едва живой, сильно дрожащий Волод оказался в зале, где разъяренные снежные люди вымещали свою злобу на снежной крысе. Ее били, топтали, плевали в нее – делали это с такой увлеченностью, что позабыли про Волода.

Наконец приковали крысу к стене и убрали восвояси. Волод остался в один. Слабый, замерзший, покачиваясь, подошел к крысе, и услышал тихий плач.