Дмитрий Щербинин - Спящие боги

Постепенно сияние усмирилось – из белесого стало багровым… и вот уже вновь снаружи лишь ветер неистовствует да ливень ревет…

И все же до того мгновенья, пока колонна не выгнулась до самой земли и не переломилась огненными фонтанами – оставалась какая–то надежда. Но вот содрогнулась земля… замерла – еще и еще раз содрогнулась… Затем все подскочило куда–то вверх, перевернулось, грохнуло. Наконец – остались лишь незначительные конвульсии, но и они сошли на нет.

Бриген Марк повернулся лицом к землянам – на него страшно было глядеть – так он осунулся, потемнел…

– Все… теперь мы одни… совсем одни…

– Ты только послушай: станция наша – тридцать километров. Даже при горении в атмосфере, при взрывах генераторов – не могла уменьшиться больше чем в двое! Ты представь: пятнадцатикилометровая громада рухнула на поверхность. Понимаешь, какой это катаклизм?.. Должны были подняться пылевые облака, а еще – трещины на земле, многочисленные землетрясения. Нет – ну, черт с ними, с землетрясениями. Меня гораздо больше волнует: уцелел кто–нибудь на станции или нет. Должны были, черт подери – ведь были же космические челноки, и…

Так бормотал, обращаясь к Творимиру, один из уцелевших землян – молодой, горячий – он никак не мог поверить в случившееся. И, хотя Творимир заранее знал все, что этот человек может ему сказать – он внимательно его выслушал. Потом спокойно ответил:

– Ты забываешь – планета живая. Она подготовилась к удару – потому никаких значительных катаклизмов не было и не будет. Думаю, и на месте падения нет сколь–нибудь значительной воронки. Что ж касается выживших… Никто не мог выжить. Падение началось неожиданно. Станция сразу же погрузилась в атмосферу, которая нейтрализовала все механизмы, в том числе и космические челноки. Отключилось защитное поле и электричество – они оказались запертыми в темном железном гробу. От перегрева рванули атомные реакторы, но еще прежде все живое, что было на станции, обратилось в пепел…

На улице было тихо, свежо, росисто – Стогром убрался восвояси. Первые лучи зари беззаботно золотились в несчетных каплях. Мир выглядел совсем безразличным к горю землян. А земляне, небольшими кучками – по двое, по трое пребывали в зале пиршеств – помимо них там никого не было.

Молодой человек прикрыл лицо рукою, прошептал:

– …Но ведь могут прилететь еще корабли?..

Перед ними остановился Бриген Марк: за прошедшую ночь под его глазами появились темные мешки, и, кажется – прибавилось морщин.

– А? Что? – нервно переспросил он. – Корабли прилетят? Спасители?.. Жди!.. Делами компании остался заведовать мой брат. Та еще тварь! Черт!.. Посылать к нам спасательные команды?.. Строить новую станцию?.. Это ему вывернется в два миллиарда зеленых. Ты знаешь, сколько у него зеленых?.. Пятьсот миллиардов! Ты думаешь он пожертвует двумя из пятисот?.. Да он лучше удавится! Я его знаю, как облупленного! Дело закрыто. Наша компания провалилась. Нас больше нет.

– Это вашего брата уже нет… – вздохнул Творимир. – Уже пятьсот миллионов лет.

Дверь на улицу резко распахнулась – вместе с нежным утренним светом, через порог шагнул грозный Царь. Земляне вскочили, придвинулись ближе друг к другу, но все же чувствовали себя совсем беззащитно под его колючим взглядом. Глядел он на них, не как на посланцев бога Всесвята, но как на мошенников. Спросил громко:

– Ну – отдохнули, напировались?

– Отдохнули, напировались. – мрачно ответил Бриген Марк.

– Выезжаем! – рявкнул Правитель.

И что тут было возражать? Да и могли ли они возражать? Тридцать человек – без оружия, без всего. Причем пятерых, тяжелораненых пришлось оставить во дворце – конечно, они не хотели оставаться, молили, чтобы их взяли, но передвигаться собирались спешно – без всяких подвод.

Уже не царь, а его воевода, без прежней почтительности подгонял:

– Скорее! Ну, что медлите?!.. Наши все в сборе! Государь не любит, когда мешкают. Он на расправу скор! Живо!..

А во дворе уже выстроилась конница. Во главе, на черном коне, и сам в черном, сидел Царь; одежды его ближних также были черны, на остальных – красные кафтаны. Двадцать пять коней было выведено для землян. Остающиеся пятеро раненых попросили, чтобы их вынесли на крыльцо, и теперь лежали там, с тоской глядели вслед уезжающим…

Они расстались навсегда.

* * *

Вымытая дождем, блестящая яркой росписью стен, встретила их столица – Белослава. Безмолвием встретила. Люди свято верили – Царь с войском своим на расправу несется. Вот сейчас начнется: погромы, побои – пламень взовьется. Кого сразу зарубят – тому повезло; ну а иных – в застенок, на муки потащат. Люди и не думали противиться – они сделали, все, чтобы уберечь любимого тирана «от колдунов», и теперь смиренно, как высшую волю готовились принять муки… и все же хоронились; надеялись, что сначала захлестнет кого–то другого, но не их… То, во что они верили, не сбылось – Царь с войском промчался через Белослав, и нигде не остановился. Но те, кто сказал с ним рядом, слышали (да и без того знали) - молвил царь.