Яна Горшкова - Душа осени

— Меч принадлежит твоему Дому. Я не могу.

— Можешь. Им, похоже, сотни лет никто не интересовался… а я — наследник, и вправе сделать тебе такой подарок.

— Ты поможешь мне в кузне?

— Конечно.

— Что ж… тогда нечего тут сидеть. Идем.

Она встала и протянула Хэлгэ руку. Снежный сидхэ улыбнулся и пожал ее. Мгновение они стояли так, сцепив руки в эльфийском рукопожатии, за запястья, и Хэлгэ чувствовал, как царапают его кожу шершавые валики старых мозолей на ее небольшой твердой ладони. Потом Рамборг подалась вперед и коротко поцеловала его в губы.

— Спасибо, — сказала она. — За меч… и за мою шкурку, которую ты спас.

— Пожалуйста. За меч. А остальное… проклятье, Лиэссат! Мы квиты. Хотя мне кажется, что это я тебе должен.

— Н-ну-у… — полукровка протянула свое любимое словечко, словно мурлыкнула. — Если ты это так расцениваешь… Идем же! У нас еще будет время поговорить о долгах.

Киирт'аэн. Квенир.

После недавнего разговора, в котором прозвучало больше, чем хотелось бы и Кирт, и Лиэ, оба они чувствовали себя не слишком уютно. Бывшая жрица смутилась как девчонка и от собственной откровенности (а с другой стороны, что ей было теперь терять?!), и от реакции сидхэ на ее откровения. По правде, Кирт попросту была в шоке. Жизнь приучила ее трезво оценивать себя и свои перспективы. Она была не то чтобы некрасива, но… Даже в лучшие свои дни, даже ухоженная и отдохнувшая, одетая в лучшие свои одежды, Киирт'аэн вряд ли могла бы надеяться привлечь к себе внимание такого синеокого красавца, да еще и бессмертного к тому же! И, словно этого мало, не просто эльфа, а эльфийского князя! Она была слишком обычной, а теперь еще и заморенной, истощенной долгой болезнью и смертельными чарами, и этой жизнью в кабаке. Кроме того, Кирт ощущала себя… излишне потасканной.

А его отношение к ней было таким, словно она действительно была драгоценностью, была, по меньшей мере, прекрасной юной принцессой, а не девкой-подавальщицей… если не сказать хуже… из трактира! Это пугало и сбивало с толку. Среди поклонников культа, где приносили в жертву женщин и детей, и отношение к женщинам было соответствующим. По правде, с Кирт никто и никогда ни разу в жизни не обходился так, как этот князь эльфов.

И вот она боялась себя; она все же была женщиной… но женщиной, повидавшей всякое. Ее уже тошнило от мужчин… но эльф-то был совсем другим!

«Да нет, он всего лишь добр ко мне», — думала она, спрятавшись так, чтоб ее не было видно от двери, — «Нет, не обольщайся! Кто ты, Кирт, чтоб заглядываться на эльфийского принца! Я бы поняла все это, если б была юной девой благородных кровей, но теперь… Но будет ли это так уж плохо? Возможно, немного тепла и доброты мне и нужно теперь, чтоб выжить? Чтоб забыть хоть что-то… хоть немного, ненадолго… Проклятье! Я бы отдала полжизни за любящее прикосновение… и за тепло его рук».

Сейчас ей было уже плевать на Сны Драконов, и на тех, с кем она хотела поквитаться, и на то, что в этой схватке вполне можно погибнуть. Хоть раз в жизни довериться кому-то… а потом — будь что будет!

«У меня еще все может случиться», — словно заклиная себя на удачу, подумала Киирт'аэн, — «И любовь. И битвы. И… ребенок?… А, может быть…»

Еще день назад мысль о возможности вновь родить ребенка вызвала бы у Кирт только язвительный ядовитый смех, но теперь… Лиэ умел быть убедительным. Она замерла, глядя в одну точку. И — захотела жить. И дарить жизнь. Просто взяла — и захотела…

И все сразу стало проще.

«Если…нет, когда! — когда мы уничтожим их, я смогу родить ребенка. Ребенка жизни… без страха, без боли. Ребенка… сына. Да!»

И оказалось вдруг, что одной этой мысли довольно, чтоб пробудить в ней отвагу. Кирт нервно стиснула руки, уже готовая драться, на этот раз до конца — драться за возможность жить и любить. За одну только тень надежды стать матерью.

И, когда Лиэ окликнул ее, встревоженный долгим молчанием и неподвижностью, Киирт'аэн, Сон о битве драконов, Сполох-над-вершинами, подняла на него спокойные темно-серые глаза и просто сказала:

— Я подумала и решила: я рожу ребенка, когда мы покончим с этой бандой кровавых фанатиков. Я буду жить. Я буду жить долго! Я увижу детей, и детей моих детей… ведь я буду жить очень долго! У них… у меня и моих детей будет дом на холме… и сад, где будут цвести яблони… А осенью мы будем жечь листья, и я стану делать сидр, и он будет чуть-чуть пахнуть этим дымом… И с реки поднимается туман… выходя на порог, можно зачерпнуть его и пить с ладони… чуть горчащую, терпкую кровь осени…