Яна Горшкова - Душа осени

И он снимал вязь собственных чар… и вязь ее чар, которыми она опутала себя; проникал в туман этих ее трансов, видел пляску звезд ее вселенной, слышал звон мечей в ее битвах… Медленно, нежно, бережно он выводил ее обратно, искал ее, заплутавшую среди звезд и времен, нашел и указал ей маяк, указал ей путь и вывел ее за руку обратно. К теплу и свету.

Он отогрел ее. И утомленно откинулся на пятки, обозревая дело рук своих.

Мерцающая в приглушенном мягком свете кожа. Пожалуй, широковатые плечи… излишне массивные для эльфийки, зато сразу видно долгая работа с мечом. Волосы, скандально коротко стриженые, только до плеч, жесткие даже на вид. Заостренные не так явно, как у чистокровного эльфа, уши. Челюсть, слишком тяжелая; скулы, слишком высокие и резкие; глаза, немного странного разреза для сидхи, но это уже кровь сиэ. Губы, совершенно неправильные — верхняя слишком тонкая, нижняя слишком пухлая.

«Она некрасива», — сказал он про себя, — «Она совершенно некрасива. Она прекрасна».

Закончив массаж, Хэлгэ укрыл ее покрывалом по плечи и сложил ей руки поверх него. Так спокойно лежала она… теперь уже всего лишь сон… и так легко смотреть на нее, когда она этого не видит… и так сложно не прикасаться к ней.

Хэлгэ слегка отодвинулся и прерывисто вздохнул.

— Я разбужу ее, пока не поздно, — это уже вслух, чтоб разбить наваждение. — Пока еще могу справиться с собой. Пока не сделал чего-нибудь, что не стоит делать сидхэ из Дома Рассвета.

И позвал ее.

— Рамборг! Проснись! Твой враг побежден, теперь вернись, Рамборг Лиэссат ан'Аэнвэль из Дома Вереска!

И, повинуясь этому зову, она открыла глаза.

И Хэлгэ утонул в них. Окончательно.

Рамборг Лиэссат. Рэир.

… Он сидел передо мной, положив руки на колени, напряженный, какой-то… стиснутый, заледеневший.

Испуганный… да, Хэлгэ лэт Аэт'глатт, наследник Рассвета, был испуган.

Обнажен до пояса. Бледная кожа с характерным для Рассветных золотистым сиянием слегка светилась. Белая прядь упала на глаза, выбившись из небрежного хвоста.

И лицо — застывшее, заостренное. Замерзшее… замороженное.

Снежный сидхэ…

Но мое тело хранило еще тепло прикосновений чьих-то рук… и это были его руки.

Хэлгэ, снежный сидхэ, безупречный воин Хэлгэ прикасался ко мне? Сам? Снова?!

Я лежала на мягчайшей шкуре в каком-то полутемном помещении, укрытая нежным покрывалом… а под покрывалом на мне не было ничего.

Кто раздел меня? Он?!

Кто спас меня, кто отогрел меня от ледяного дыхания зимней твари, кто вывел меня из гибельного транса?…

Он.

Ой…

— Хэлгэ… — сказала я. — Хэлгэ. Мэ аэт'глатт тейв'ар… Что тут было?

— Снежный дракон, — ответил он, чуть отодвигаясь. — Он проснулся.

— Да, я помню… не дракон, нет. Тварь. Какой-то червь… чудовище. Я сражалась с ним?

— Ты победила.

— Я закоченела… я… А потом?

— Ты была в трансе. Ты уходила… и ты не желала возвращаться, княжна.

— А ты вернул меня. Ты отогрел меня, да? Отвечай, Рассвет. Это был ты?

— Не было иного выхода, Вереск. Я принес тебя сюда. Это схрон, полый холм. Одно из давних убежищ моей семьи. Я сумел найти его… на наше счастье. Здесь есть все, чтоб восстановить силы. Да, я же приготовил тебе питье. Вот, держи.

Я приподнялась, придерживая покрывало. Взяла чашку.

Руки соприкоснулись… магия?

Молнией — воспоминание… удар полнолуния куда-то поддых… звон летних песен в ушах… нарастающий гул закипающей крови…

Проклятье.

Нет…

Что он там намешал в этом вине с травками?!

— Хэлгэ, ты…

— Рамборг, я…

Одновременно начали говорить — и одновременно осеклись.

Одновременно испуганно взглянули друг на друга.

Одинаково испуганно.

У меня почему-то закружилась голова, и он придержал меня за плечи, чтоб я не упала… а я, совершенно неосознанным движением, клянусь! — я схватилась за его плечи, и гладкая кожа под пальцами…

— Ты победила, — сдавленным голосом сказал мой ледяной воин, и речь шла не о черве… вовсе не о твари-из-за-грани.

— Я замерзла бы насмерть, если б не ты… — шепотом. — Если б ты не пошел за мной, я замерзла бы насмерть и не вернулась бы никогда… Почему ты пошел за мной, Хэлгэ?

Его руки дрожали на моих плечах.

Мои руки дрожали на его плечах.

Словом, нас обоих трясло.

И покрывало мое сползло, естественно, ведь я теперь сидела, и у меня не было третьей руки, чтоб его удержать!

— Почему? — спросила я снова.

Хэлгэ тряхнул головой.

— Оставь! Зачем это? Я знаю… и ты знаешь.