Робин Бейли: Женщина, которая любила смерть

— У меня тоже были дети, — сказала она маленькой девочке. Самидар не хотелось показывать, что ей грустно об этом вспоминать. — Ты вырастешь очень красивой.

Она сурово сжала губы, отвернулась и пошла по дороге. Темнота ничуть не пугала ее, она видела хорошо и во тьме. Кровавые Пауки разрушили храм ее господина. Их стрела и их веревки — тому доказательство. Но это еще не все, она презирала их — убийц и головорезов! — за то, что отняли невинную жизнь, за то, что правили людьми, душа их саваном страха.

Она остановилась на вершине холма. За ним на фоне звездного неба, лицом к луне, как раз выглянувшей из-за горизонта, чернело громадное здание — это был замок, дышавший древностью. Башни его опасно накренились, крепостные стены по-змеиному обвивались вокруг него. Архитектурный стиль замка принадлежал другой эпохе, задуман и создан он не человеческим разумом, Самидар поняла это сразу. Свет ламп или факелов лился из бойниц и окон, разделенных на части, которые располагались необычными группами. Они блестели — злобно взирали! — подобно глазам насекомых.

Но она все же дерзко приблизилась к замку — щит на руке, шлем на голове. На стене выстраивались люди, и чем ближе она подходила к воротам, тем больше их становилось. Блики огня из жаровен блестели на их лицах, мечах и наконечниках стрел.

Она почувствовала на пальце тяжесть кольца, подаренного Смертью, и вспомнила его обещание: Все, что тебе принадлежало, будет снова твоим. Собрав свою волю, она потревожила ночь и вызвала ветер. Тучи сгустились, поглотили звезды и луну. Все к ней вернулось — легче, чем она ожидала. Сила заструилась в ней, тело ее ликовало. Она позвала, и гром ей ответил.

Кровавые Пауки на стене отозвались испуганными криками. Одна стрела отскочила от ее щита. Затем стрелы полетели градом, выпущенные дрожащими от страха лучниками. Она рассмеялась. Порыв ветра унес с собой жалкие стрелы. Небо разверзлось, и полил дождь.

У нее припасены свои стрелы для метания.

Она простерла руку к грозному небу. Зазубренная молния обрушилась вниз и ударила в ворота. Одна из двух огромных створок разлетелась в щепки, только петли остались висеть. За первой молнией последовала вторая. Дерево, металл и камень — все взлетело на воздух. Парапет, сооруженный как раз над разбитыми воротами, обвалился и рухнул. Люди завопили, и эти крики казались ей самой сладкой местью за убитую женщину!

Самидар решительным шагом прошла через дымящиеся развалины в огромный внутренний двор. К ней бросился человек с топором, в глазах его застыл отчаянный страх. Блеснул ее собственный меч, на сверкающем клинке заиграли блики огня и стихавших молний. Уклонившись от удара топором, она обнажила ему лицо, разрезав красную маску, и двинулась дальше.

Большинство из них разбежались. Некоторые сжимались, хныча, когда она проходила мимо, — жалкое подобие мужчин. Находились и глупцы, нападавшие на нее. Она спокойно расправлялась с ними, исполненная презрения.

Один из людей припал к земле у колодца, меч свисал из его безвольной руки, он спрятал лицо и задрожал, когда она приблизилась к нему.

— Ты — воплощение Смерти! — пробормотал он.

— Богохульник! — ответила она. Но не стала его убивать. Какое-то движение по ту сторону колодца привлекло ее внимание.

Огромные двери, ведшие в замок, бесшумно растворились. Это заметили даже Кровавые Пауки. Тишина воцарилась повсюду. Воздух звенел от ожидания.

Она утратила интерес к неравному бою. Осторожно пересекла двор и оказалась перед широкой каменной лестницей. Она поднялась по ступеням ко входу, немного задержалась наверху и ступила в темноту.

Тусклый свет освещал единственный проход. Сняв шлем и подвесив его за ремешок к ножнам, она направилась прямо на свет. В помещении стоял странный запах плесени и пыли вперемешку с чем-то еще непонятным.

Еще одни коридор осветился впереди, в то время как позади свет погас. Кто-то ведет ее, догадалась она. И колдует. Не важно. Сжав челюсти, она шла туда, куда указывал свет. Наконец еще одни двери оказались у нее на пути. Они тоже раскрылись сами. Свет за этими дверями исходил не от ламп и не от свечей.

Зал был громаден, потолок уходил ввысь, теряясь в темноте. Над головой переливалась мягким светом огромная замысловатая многослойная паутина. Ее узоры поражали воображение. Ее размеры изумляли.

Она внушала благоговейный страх — и отвращение.

В самом центре паутины висел прозрачный мешок в форме яйца. Сквозь тончайшие стенки угадывалось чье-то тело. Оно шевельнулась.