Дэниел Абрахам - Предательство среди зимы

— Так он до тебя добрался? — спросила она голосом серым, как пепел.

— Никто до меня не добирался. Если бы Адра велел мне размалеваться как шлюха и вопить как мул, я бы и то послушался. Главное, чтобы он отвел меня к тебе.

Идаан рассмеялась — неожиданно для самой себя. Смех вышел легким и недолгим, скорее слабой улыбкой со вздохом, и все же это был смех. Семай подошел ближе и притянул ее к себе. Она начала его отталкивать, заколебалась, а потом прижала щеку к его щеке, и его ноздри заполнились ароматом ее волос. Семай не знал, чьи между ними капают слезы — ее, его или их обоих.

— Почему? — прошептал он. — Почему ты исчезла? Почему не приходила ко мне?

— Не могла. Слишком… слишком много всего случилось.

— Я люблю тебя, Идаан. Я не говорил этого раньше, потому что это было не так, но сейчас… Я люблю тебя. Прошу, позволь тебе помочь.

Теперь она все-таки его оттолкнула, уперлась ему в грудь одной рукой, а другой вытерла слезы.

— Не надо! Не говори так! Ты… ты не любишь меня, Семай. Ты не любишь меня, а я не люблю тебя.

— Тогда почему мы плачем? — спросил он, не вытирая щек.

— Потому что мы молодые и глупые. — Ее горло перехватило. — Потому что мы забыли, какая судьба ждет всех, кого я люблю.

— И что же?

— Я их убиваю, — сказала она тихим, сдавленным голосом. — Пронзаю ножом, подкладываю яд или очерняю их душу. Тебе здесь не место. Я не хочу тебя убивать.

Семай отошел к краю сада и посмотрел на город. Аромат садовых цветов смешивался с кузничным дымом.

— Ты права, Идаан-кя. Ты меня не убьешь. Не убьешь, даже если очень захочешь.

— Пожалуйста. — Голос Идаан прозвучал совсем рядом: она сама подошла к нему. — Забудь меня. Забудь все, что между нами произошло. Это было…

— Неправильно?

Он ждал целый вздох.

— Нет, — наконец сказала она. — Не неправильно. Опасно. Через несколько дней я выхожу замуж. Я так решила. И на другом конце каната будешь не ты.

— Ты хочешь, чтобы я поддержал Адру в борьбе за престол?

— Нет. Не вмешивайся. Уходи домой. Найди себе другую, лучше меня.

— Я могу любить тебя издали, если позволишь.

— Замолчи! — прервала его Идаан. — Хватит. Прекрати быть благородным мальчиком, который готов молча страдать. Прекрати делать вид, что твоя любовь началась не с желания поднять мне подол. Ты мне не нужен. А если и нужен… Что ж, я много чего хочу и не могу получить. Так что уходи.

Семай удивленно развернулся к ней, но ее лицо уже окаменело, слезы и нежность пропали без следа.

— От чего ты пытаешься меня защитить?

— И от ответа на этот вопрос тоже. Я хочу, чтобы ты держался от меня подальше, Семай. Я хочу, чтобы тебя здесь не было. Если ты любишь меня так, как уверяешь, отнесись к моему желанию с уважением.

— Но…

— С уважением!

Семай лихорадочно думал, подбирая слова, словно они увязли в грязи. Его голова гудела от обиды и растерянности, однако он знал, к чему приведут протесты. Когда он отступил, она подошла сама, и так может случиться снова. Только это его утешало.

— Тогда я тебя оставлю. Если ты хочешь именно этого.

— Да. И запомни: Адра Ваунёги тебе не друг. Что бы он ни говорил, что бы ни делал, будь осторожен. Если сможет, он с тобою покончит.

— Не сможет, — ответил Семай. — Я поэт Мати. Худшее, что он в состоянии сделать — забрать тебя. А это уже свершилось.

— И все-таки осторожнее, Семай-кя. Иди.

Ладони Семая приняли позу согласия, словно налитые свинцом. Он не двинулся с места. Идаан скрестила руки.

— Ты тоже будь осторожней. Особенно если Адра захочет стать хаем Мати. Это вторая причина, по которой я пришел. Найденное тело — подложное. Твой брат Ота жив.

Он будто сказал ей, что разразилась чума. Идаан побледнела и чуть не задохнулась.

— Что?!.. — выдавила из себя она, закашлялась и начала еще раз. — Откуда тебе известно?

— Если скажу, ты все равно отошлешь меня прочь?

Что-то мелькнуло в лице Идаан — разочарование, отчаяние или печаль. Она изобразила позу принятия условий договора.

— Расскажи мне все, что ты знаешь.

И Семай рассказал.

Идаан шла по коридору, стиснув кулаки. В ее теле бушевала гроза, в венах кипела ярость. Она дрожала от необходимости сделать хоть что-нибудь — и от бессилия. А ведь раньше ее забавляло, какой сверхъестественный ужас вызывает в других имя Оты Мати.

Она просила Семая повторить рассказ, пока не убедилась, что поняла его. Вся боль и печаль от встречи с ним отошли в сторону. Семай хотел ее спасти…