Андрей Каминский - Игра Дракона или Конан в Вестеросе

И все же жизнь пребывала в этих развалинах — еще совсем недавно. Конан убедился в этом, выйдя на большую черную площадь. Всю ее покрывали лужи крови, обглоданные лошадиные кости, раздробленные черепа и позвонки. Беглый осмотр убедил Конана в том, что кроме лошадиных иных останков здесь нет, а значит Белосо мог быть еще жив. Нигде не было видно и следов хозяев этих мест, также как и Сердца Аримана.

И вот, когда Конан стоял перед отвратительным зрелищем кровавой бойни, до его слуха вдруг донесся приглушенный крик, словно идущий из-под земли. Но даже столь мимолетного звука, хватило Конану, чтобы распознать нечеловеческий ужас и отчаяние этого вопля. Вот крик раздался снова и тут же стих, словно задули горящую свечу. Однако этого было достаточно Конану для того, чтобы понять откуда доносится этот звук.

На противоположном конце площади виднелось огромное полуразрушенное здание, выполненное все из того же маслянисто-черного камня. Цепочка кровавых пятен тянулась с площади исчезая в огромном черном провале, уходившем куда то вниз. Конан осторожно подошел к нему и на него пахнуло отвратительным трупным смрадом.

Зажав в руке меч, ежеминутно готовый к нападению, Конан шагнул в длинный туннель, открывшейся за черном пастью входа. Либо его глаза освоились с темнотой, либо лунный свет все же откуда-то проникал в подземелье, но когда король добрался до большой круглой комнаты, он уже мог кое-что видеть. На полу был выложен из камней странный узор: шесть хорошо обработанных плит тесно прилегали к седьмой — шестигранной. Вокруг узора виднелись пятна крови и следы ног, похожих на человеческие, но странно деформированные. Конан просунул в щель между камнями кончик меча и осторожно нажал. Шестигранник шевельнулся и приподнялся. Еще усилие, и Конан осторожно положил на пол плиту входа. Заглянув вниз, он увидел несколько стертых ступеней, ведущих в бездонную непроницаемую тьму. Король, не колеблясь, ступил на первую из них, почти физически чувствуя, как ноги тонут в липкой темноте.

Спустившись по ступеням, Конан оказался в узком коридоре, раздвоившимся через десять шагов. Помедлив немного, киммериец двинулся наудачу, осторожно ощупывая скользкие стены. Конан заставил себя не думать о том, что будет, если он столкнется с кем-то из гулей, хотя и понимал, что они, от века обитающие в здешнем мраке, видят в темноте лучше него.

Продвигаясь вперед киммериец чувствовал как его ноздри щекочет все более усиливающийся запах гниения. Скоро он стал настолько силен, что Конан с трудом мог дышать. Нога его наткнулась на что-то твердое, откатившееся по полу и киммериец даже по звуку определил в этом предмете человеческий череп. Попадались ему и иные кости, чем дальше тем больше. А потом вытянутая рука Конан наткнулась на дверной косяк и он остановился в проеме, скорее чувствуя, чем видя как перед ним что-то зашевелилось. Во мраке вспыхнуло несколько огоньков и Конан с ужасом понял, что это чьи-то глаза. За этими сверкающими точками угадывалась некая движущаяся масса и Конан, развернувшись, бросился бежать назад, к выходу. За спиной он слышал мягкие удары, словно чье-то огромное тело или множество тел, тяжело бились о камень.

Пробежав немного, Конан понял, что заблудился. Туннель вывел его не к лестнице, а к подземному залу, от которого в разные стороны расходились темные коридоры. И тут в темноте в очередной раз раздался крик боли, в котором Конану даже почудились слова. А следом в одном из коридоров блеснуло и погасло красное сияние.

Конан не знал, насколько глубоко завел его туннель, все время идущий вниз. Вытянутая вперед рука, которой Конан нащупывал дорогу, часто встречала боковые проходы — коридоры, отходящие от главного туннеля. Криков больше не было слышно, однако разгоравшийся все сильнее алый свет, делал путь все более легким.

Миновав еще несколько поворотов, он, наконец, вышел в широкий туннель, в противоположном конце которой виднелась обширная арка над входом в пещеру. Именно оттуда и лился алый свет оттуда же раздался и слабый крик, которому вторил мерный речитатив, явно не произносимый человеческими устами. Подобравшись поближе, Конан осторожно заглянул внутрь.

Перед ним открылась огромная яма или, скорей, зал, расположенный на несколько футов ниже, уровня где стоял киммериец. Стены испещряло множество провалов или скорее нор, делавших зал похожим на пчелиные соты. И оттуда, словно уродливые серые черви, появлялись упыри, собиравшиеся вокруг алтаря из черного камня, с плотоядным видом разглядывая лежащего на нем человека. Киммериец признал Белосо и тут же понял, что зингарец уже не жилец: его тело покрывали столь страшные раны, что было удивительно что он еще жив. Однако Белосо дышал, хотя на губах его и пузырилась кровавая пена, а его глаза лихорадочно блестели, наполненные болью и смертельным ужасом.