Джон Норман - Гладиатор Гора

— Я не понимаю смысла нашей беседы, — признался я.

В своих коротких, но категорических утверждениях Беверли коснулась двух главных заблуждений, на которых, как я понял, и зиждились ее жизненные взгляды. Первым было настойчивое утверждение женского начала, соединяющееся одновременно с подавлением этого начала и восхвалением бесполого, асексуального идеала человека. С одной стороны, она признавала себя женщиной, а с другой — не желала признавать свою женскую сущность. Идеал человека, бесполого и асексуального, был противопоставлением откровенной сексуальности, орудием, призванным сдерживать и уменьшать сексуальность, а то и разрушать ее. Конечно, для определенного типа женщин это удобный способ добиться удовлетворения своих жизненных амбиций.

Я думаю, что в некотором смысле это мудро с их стороны. У подобных особ хватает здравого смысла признать, что разнополая любовь и здоровая сексуальность человеческих существ являются главным препятствием для осуществления их жизненных программ. Женская жажда любви может оказаться в данном случае фатальной.

Вторым заблуждением во взглядах мисс Хендерсон являлась парадоксальная комбинация: враждебность к мужчинам сочеталась в ней с завистью к ним. Если сформулировать кратко и просто, такие женщины ненавидят мужчин, но хотели бы ими являться. Иначе выражаясь, они ненавидят мужчин, потому что ими не являются. Будучи не в ладу с собой, женщины такого типа испытывают неприязнь и к себе самим.

Преодолеть эту трудность можно только внутренним согласием с тем, что ты есть, во всей полноте и глубине. Для мужчин важно признание своего мужского начала, для женщин — женского, что бы ни стояло за этим определением.

— Не существует половых различий, — произнесла она.

— Я не знал этого, — снова сказал я.

— Я такая же, как и вы.

— Не вижу смысла вдаваться в споры на эту тему, — ответил я. — Что могло бы убедить вас в обратном?

— Какие-то несущественные, мелкие различия в анатомии — только это и разделяет нас, — не слушая меня, заявила Беверли.

— А как насчет десятка тысяч поколений диких прародителей, как насчет генетических особенностей, заключенных в миллиардах клеток, из которых ни одна в вашем теле не похожа на те, что есть в моем?

— Вы сексист?

— Возможно. Что такое сексист?

— Сексист — это сексист, — сказала мисс Хендерсон.

— Очень логично, — заметил я. — Яблоко — это яблоко. Аргумент не очень убеждает.

— Это понятие еще не определено, — пояснила она.

— Дело не в понятии, — высказался я. — Данное слово является сигнальным, вы выбрали его из-за эмоциональных дополнительных значений, а не по смысловому содержанию. Это слово договорились употреблять как некое орудие, чтобы отбить охоту задавать вопросы и тем самым навязать согласие. Сходные выражения, когда-то полнозначные, теперь по большей части ценятся как риторические приспособления, например: «шовинист», «сексуальный объект», «личность», «консерватор», «либерал». Одним из главных достоинств этих слов, лишенных своего истинного содержания, является то, что они делают мысль вообще необязательной. Не удивительно, что люди так высоко ценят их.

— Я не верю вам, — сказала мисс Хендерсон. — Просто вы не разделяете моих взглядов.

— Это беспокоит вас? — поинтересовался я.

— Нет, — быстро ответила она. — Конечно нет.

Я почувствовал, что начал злиться, поднялся и пошел к выходу.

— Нет, — вдруг взмолилась Беверли. — Пожалуйста, не уходите.

Она подалась вперед и взяла меня за руку. Затем поспешно отпустила, проговорив:

— Простите меня. Я не хотела быть женственной.

— Отлично, — произнес я раздраженно.

— Пожалуйста, не уходите, — повторила мисс Хендерсон. — Я на самом деле во что бы то ни стало хочу поговорить с вами, Джейсон.

Я опустился за столик. Мы почти не знали друг друга, а она назвала меня по имени. Я проявил слабость. Я смягчился. К тому же меня одолевало любопытство.

И потом… она была красива.

— Спасибо, Джейсон, — прошептала Беверли.

Я был сильно удивлен. Она поблагодарила меня! Я не ожидал этого и почувствовал: эта женщина действительно испытывает необходимость поговорить со мной. Хотя почему со мной — догадаться не мог. Наши взгляды недостаточно совпадали, чтобы можно было надеяться на согласие.

— Но почему я? — спросил я. — Вы ведь и дня со мной не провели.

— Есть причины, — коротко заметила Беверли.

— Раньше у вас не возникало подобных желаний.