Джон Норман - Гладиатор Гора

— Интересно, — заявил я.

— Выпив вино, — продолжила мисс Хендерсон, — незнакомец поставил кубок на стол. Затем сказал: «Ты неуклюжая и нетренированная, но хорошенькая. Мне кажется, тебя можно обучить. Теперь вставай, одевайся и уходи».

— Как вы поступили? — поинтересовался я.

— Я встала и оделась. А затем сказала ему: «Я — Беверли Хендерсон». Мне казалось, что я хочу удостоверить тем самым свою личность.

«Твое имя мне известно, — еще раз подчеркнул незнакомец. — Тебе оно нравится, не так ли?»

«Нравится», — заявила я ему.

«Наслаждайся им, пока можешь, — сказал он, — скорее всего, ты недолго будешь носить его».

— Что он имел в виду? — спросил я.

— Не знаю. Я тоже настаивала на объяснении. Но незнакомец повторил, что я могу идти. Тогда я почувствовала злость.

«Что вы должны были сообщить мне о Горе?» — спросила я.

«Без сомнения, сегодня ты кое-что узнала о Горе», — отвечал мужчина.

«Я не понимаю вас», — сказала я.

«Жаль, что ты такая тупая. Иначе за тебя можно было бы получить более высокую цену».

«Цену!» — воскликнула я.

«Да, цену, — улыбнулся незнакомец. — Без сомнения, ты знаешь, что существуют мужчины, которые заплатят за твою красоту».

— Продолжайте, — попросил я.

— Я страшно рассердилась. Я сказала ему: «Никогда меня так не оскорбляли!» Потом закричала: «Я ненавижу вас!»

Незнакомец продолжал улыбаться.

«Отсутствие дисциплины и капризы приемлемы только в свободной женщине, — сказал он. — Капризничай, пока можешь. Потом тебе не позволят».

Тогда я повернулась и пошла к двери. «Не бойтесь, мисс Хендерсон, — продолжал этот толстяк, — мы всегда имеем в запасе одну или две капсулы помимо тех, что положены нам по официальной заявке. На случай, если обнаружится что-то стоящее».

Он ухмыльнулся. «А вы, я думаю, окажетесь вполне стоящим товаром после хорошей тренировки, упражнений и диеты. Можете идти».

Я заплакала и выбежала вон.

— Когда это произошло? — спросил я.

— Два дня назад, — ответила Беверли. — Как вы думаете, что это значит?

— Думаю, это была жестокая шутка, которая могла бы оказаться опасной. Советую вам никогда больше не ходить на подобные свидания, — ответил я.

— Не имею таких намерений, — пробормотала она.

— Но все это позади, и больше не о чем беспокоиться, — попытался утешить ее я.

— Спасибо вам, Джейсон! — вздохнула Беверли.

— Вы сообщили в полицию?

— Да, но только на следующий день. Ведь никакого преступления не произошло. Я ничего не могла доказать. Однако мне показалось, что все это заслуживает расследования.

— Согласен с вами, — кивнул я.

— Два детектива отправились со мной по этому адресу, — начала она.

— Что же произошло?

— Ничего. Квартира оказалась пуста. Ни мебели, ни штор на окнах. Домоправитель утверждал, что квартира свободна уже неделю. У полицейских не нашлось оснований усомниться в его словах. Может быть, ему заплатили. Возможно даже, он заодно с этим толстяком. Полицейские, рассерженные ложной тревогой, строго предупредили меня о возможных последствиях глупых шуток и отпустили. Это дело обернулось для меня только болью и смущением.

— Все это смахивает на хорошо подготовленную мистификацию, — заметил я.

— Кому понадобилось ее устраивать?

— Не имею представления.

— Вы думаете, мне следует чего-то опасаться?

— Нет, — сказал я, — конечно нет.

Я поднял руку, подзывая официанта.

— Я должна оплатить половину счета и половину чаевых, — заявила Беверли.

— Я заплачу сам, — ответил я.

— Нет, — с внезапным раздражением возразила мисс Хендерсон. — Я не желаю зависеть от мужчины из-за пустяка!

Я видел, что Беверли чересчур раздражена, и подумал со злорадством: плеть горианского работорговца, если такая существует, быстро успокоила бы ее.

В гардеробе мы получили одежду. Гардеробщица оказалась блондинкой в белой блузке и короткой черной юбке.

Мисс Хендерсон взяла свою легкую пелерину и положила монету в двадцать пять центов в маленький деревянный ящик на перилах гардероба. Я забрал свое пальто и дал девушке доллар. У нее были очаровательные ножки и милая улыбка. Она понравилась мне.

— Спасибо, сэр, — сказала гардеробщица.

— Не за что.

— Отвратительно, как некоторые женщины эксплуатируют свое тело, — заявила мисс Хендерсон, когда мы вышли из гардероба.

— Она очень мила, — сказал я.

— Думаю, вы не стали бы возражать, если бы она принадлежала вам, — заметила Беверли.