Дмитрий Денисов - Изначальное желание

Путь выдался долгим и неимоверно трудным. Я карабкался по холодным склонам, взбирался по неприступным стенам. Шел по дну заснеженных ущелий, скользил по заледенелым чашам озер. Отыскивал тропы животных, ныне заметенные глубоким снегом. Преодолевал перевалы, нырял в седловины. Иной раз даже перепрыгивал пропасти. Это невероятно, но на самом деле не трудно, если умеешь обуздывать ветер. Достаточно лишь дождаться нужного момента, чтобы оседлать вьюгу и использовать ее силу. Однажды, правда, я не рассчитал и не долетел до конца. Ветер в последний момент усилился, разозлился и швырнул меня прямо на заснеженную стену. Страшная боль пронзила тело, но я выдержал. Затем полетел вниз, ударяясь о выступы. Но все же нашел силы вскинуть руки. В конце концов, все же впился окоченевшими пальцами в заледенелую трещину. Ветер набросился на меня с удвоенной яростью и принялся тормошить, словно щенка. Я бился о гранитную твердь, но упорно держался, повиснув на одной руке, на одних пальцах. В итоге дождался момента, разжал руку и взлетел вверх, на гребне воздушной волны. На мгновение воцарилось затишье. Я торжественно улыбнулся, переводя дух. Да, любая стихия — живая. И любая стихия, как и любой человек, поражается наглости и дерзости, когда они перерастают в самоотверженность.

Я поднял голову и понял, что стою у подножия той самой горы, где мерцал огонек. Огонька не было видно, но я чувствовал незримую нить тепла, что долетала сюда с вершины. Тонкая невесомая нить. Но она вливала такие силы, что я ухватился за нее, как за самую прочную веревку. И начал опасное восхождение.

Долго ли продолжалось оно? Трудно сказать. Здесь странным образом ощущалось, будто времени совсем не существует. Время превратилось в загадочное мерцание костра, до которого я силился добраться. Казалось, время и рождалось в том костре. Это приносило опьяняющее чувство тайны, которую во что бы то ни стало нужно раскрыть. И ради нее я готов был идти на все. Потому и шел дальше. Пальцы сами отыскивали выступы и трещины, ноги опирались на отвесные склоны. Иногда приходилось висеть на одних руках, держась за скользкий лед. И перебирая руками, продвигаться дальше и выше, над мрачной коварной бездной.

Однажды произошел обвал. Плотные слои снега сорвались вниз тяжелыми липкими комьями. Падая, они увлекали за собой обломки камня и льда. Вся эта чудовищная тяжесть низринулась на меня, словно спешила сорвать непокорного человека со скалы и унести вниз. Благо не человек я. Потому и удержался. Я стал частью горы, я слился с ноздреватой стеной, по которой карабкался. Камни и лед больно били по голове и плечам, но я терпел. Я знал — любая боль проходит. Нужно лишь уметь ждать.

Лавина прошла и унеслась в чернеющую бездну. А вместе с ней унеслась и боль. Последние отголоски рокота замерли внизу. Я поглядел вниз, вздохнул и продолжил восхождение. Неведомое тепло усиливалось и окрыляло новыми силами. Теперь я уже точно знал, что не сорвусь, не оступлюсь, не поскользнусь. Странным образом это поняла и стихия. Она будто осознала всю тщетность своих усилий и внезапно успокоилась. Ветер поутих, в нем уже не звучало той угрозы и ярости, что раньше. Вьюга смирила свой гнев, и теперь словно сама подталкивала меня к загадочной вершине. Молнии сверкали не так озлобленно, словно норовили не ослепить, а осветить мне путь. Гром не взрывался оглушающими раскатами, а приглушенно рокотал вдали. Так ворчит старый пес, завидев чужака в своем дворе, но при этом трется о ноги хозяина. Он чувствует: раз хозяин спокоен, то и чужак не опасен. Но службу знать надо — потому и ворчит.

Тепло, исполненное жизненной силы, снисходило с высоты, усиливалось и крепло. Стужа все еще кусала ледяными клыками, но уже не так люто. Закоченевшие пальцы стали гибче, тело подвижнее. Я карабкался, упиваясь своими силами и могуществом, поправшими мощь горной стихии. Плащ вился и хлопал за спиной, словно крылья повзрослевшего птенца, что впервые пробовал свои силы. Птенца, жаждущего полета, жаждущего испытать себя и покорить все ветра бескрайнего мира. И как бы не была могуча бесстрастная стихия, она не имела власти над простым желанием. Потому-то каждый может покорить и использовать ее во имя своих желаний. Каждый, кто познал ее тайны, ее нрав, ее природу.

Вскоре над головой показалось бледное мерцание. Оно пробивалось сквозь толщу снежных завихрений и наполняло меня благодатным теплом. На миг облака разошлись, из ползущих мрачных хлопьев выглянула большая луна. Ледяные венцы призрачно засветились под лучами пепельного света. Я глянул вверх. Надо мной нависал укромный каменный утес. Острым клином он торчал из тела горы и напоминал длинный перст, вытянутый в указательном жесте. Там-то и сиял таинственный огонек. Но вот беда — до него тянулась ровная стена, облитая гладкой ледяной толщей. Ни единой трещинки, ни единого выступа. Словно перевернутая озерная гладь.