Дмитрий Денисов - Изначальное желание

Ральтар поведал мне множество интересных историй. Он рассказывал о своих прошлых заказах, о тех, кого он лишил жизни. О том, как он это делал. А самое главное — почему. Рассказывал о деятельности Клана, о тайном сборе сведений, о слежке, шпионаже, тайнописи и прочем, чем занимался Клан Безмолвных Убийц. О том, как они скрывают следы, о том, как скрываются сами, зачастую на виду у всех. О том, как однажды их чуть не разоблачили. Вслед за чем пришлось убрать нескольких невинных людей. Такие случаи хоть и редки, но тоже оправданы и Учением, и уставом Клана. Никто не стремится карать невинных, но если непредвиденные обстоятельства ставят под угрозу великую тайну, то Клан не считается с жертвами. Я узнал, что внутри Клана тоже происходят наказания и даже казни, когда не выполняются обязательства устава. Одним из жестких нарушений считалось милосердие к обреченной жертве. Если убийца кого-то прощал, то есть дарил кому-то жизнь, то должен был пожертвовать своей. Если он не делал этого самостоятельно, то сам становился целью Клана. За всю историю не оказалось ни единого отступника, но изредка случаи жертвования собой происходили. Иногда случалось такое, что мастеру заказывали убрать любимую девушку. В этом случае он предупреждал возлюбленную прекратить то, что побудило к ней интерес Клана. Если она не одумывалась, он убивал себя во имя ее. Если она и после этого не одумывалась, то Клан приводил в исполнение изначальный приговор. В Учение такое называлось — силой любви.

Историй было много. Времени тоже. Я никуда не спешил, да и Ральтар не торопился. Оказывается, после свершения приговора, мастер неделю отдыхал, собирался с мыслями и силами, читал, размышлял и даже писал. Многие вели дневники, составляли очерки, где делились советами и опытом. Причем описательной стороне уделялось не такое уж большое значение. Главным оставалась философская сторона. Особенно у великих мастеров. Все они, как один оставляли свои размышления по поводу той или иной казни. Детально выявляли причины ее породившие, а после раздумывали над тем, как следовало ее избежать. По этим записям со временем составлялись новые трактаты. Этим занимались архимастера, или своего рода ветераны. На каком-то этапе убийца должен был прекратить свою деятельность. Когда внутренний голос подсказывал — хватит. Это означало, что человек прошел Путь и обрел Свободу. Ему уже нет смысла убивать дальше. Тогда он и занимался философской работой в чистом виде. Срок у каждого был свой. Он исчислялся не годами, а количеством свершенных приговоров. Как правило, этот срок переваливал за сотню. Хотя негласно считалось — чем меньше, тем лучше. Все это прекрасно понимали. Но обмануть и занизить его никому не удавалось. Глава Клана самолично проверял твое внутреннее соответствие этой Свободе. И когда она наступала, он переводил матера в высший ранг. Правда, не возбранялось и дальше заниматься ремеслом, но такое случалось редко. Клан очень богат, поэтому содержать обязывался до конца жизни. Зато те философские знания, что копились год от года, становились бесценны. Так рождалось Учение. И рождается до сих пор. И будет рождаться вечно. По крайней мере, оно само так утверждает.

— Значит, приземленно говоря, ты хочешь стать архимастером? — подвел я итог после очередного повествования об устройстве Клана.

— Все хотят, — гордо отметил Ральтар. — Все к этому стремятся. Нет, не подумай — мы не стремимся выслужиться — мы стремимся пройти Путь. Свобода — состояние внутреннее. Ее нужно не обрести, а понять. Ибо она изначальна есть в каждом.

— Хорош путь — людей убивать, — с наглой иронией засмеялся я.

— Путь не может быть хорошим или плохим, — заметил он, ничуть не тронутый моей насмешкой. — Путь может быть коротким или длинным.

— А твой путь? Как сам думаешь — когда он закончится?

— Мне кажется — раньше сотни, — предположил он. — У нас такое считается талантом. Я же им не обделен.

— Я заметил.

— Нет, не я один так хорошо стреляю, — от него не пахло скромностью. Мне это нравилось. — Хотя у нас есть деление — кому что ближе. Кому отрава, кому стрела, кому нож или игла. Кто-то и вовсе шею ломает. Некоторые умеют даже сердце останавливать, нажимая на разные точки тела. Таких, кстати, мало и они в особом почете. К их мастерству прибегают даже после обретения Свободы. К примеру, когда нужно изобразить естественную смерть. Я этому только начинаю учиться. Но даже здесь, на моем уровне стрелка, у меня всегда получается отлично. Я легко ухожу от любой погони и умею растворяться как капля в воде. Хоть в лесу, хоть в городской толпе, хоть на крыше. Везде. Это ценится.