Дмитрий Денисов - Изначальное желание

— Ты знал барона? — вмиг насторожился «призрак». Руки снова потянули арбалет, но он остановил их.

Я угрожающе понизил голос.

— Разумеется! Ведь я дух его, исполненный жаждой мщения!

— Что?! Ты… дух?!

— Да, — нагло врал я, — я дух барона Лоя де Гарра, не так давно убитого тобой!

Он начал медленно пятиться назад, вновь поднимая арбалет.

— Ты… ты пришел мстить?!

— Зависит от тебя…

— Но… я не желал ему смерти, — бегло оправдывался человек. — Я просто выполнил свою работу.

Я воззрился на него тяжелым пристальным взглядом. Он съежился, словно ожидал удара. Но бить его никто не стал. Я лишь коротко приказал:

— Натаскай дров.

Он опешил, снова опустил арбалет. Долго стоял, не в силах сообразить, что происходит. Я тоже стоял напротив него и ждал. Наконец, он неуверенно переспросил:

— Дров… зачем?

— Зачем нужны дрова? — в свою очередь переспросил я.

— Для костра.

— Вот видишь, — усмехнулся я. — Чего ж тогда переспрашиваешь?

— Но… я не понимаю, — человек смотрел на меня со жгучим подозрением.

— Чего непонятного? — развел я руками. — Ты займешься костром, я поймаю какую-нибудь дичь. Думаю, ты тоже не против ужина?

Он стоял, не в силах пошевелиться. Я вопросительно взглянул на него.

— Неужели это трудно осуществить? Вон у тебя и топорик на поясе болтается.

— Но… а…

— Чего? Боишься разжигать свет? Так ведь здесь глушь непролазная.

— Но…

— Или боишься, что я зажарю и съем тебя?

— Да… вернее нет, но… я не то имел ввиду.

Я решил уточнить:

— Тогда что?

— Но… ты же дух…?

— Допустим дух, и что? — обиженно спросил я. — Мне уже нельзя познать человеческих желаний?

— Но… раз ты бесплотен… то… как? — сбивчиво говорил он.

— А вот так. Словом, хватит болтать. Ты просто скажи — желаешь печеного мяса?

Он ничего не сказал — лишь кивнул. Пусть и обреченно. Но то уже неважно.

— Тогда за дровами, — властно поторопил я. — А я займусь своим делом.

Через некоторое время под сенью старого дуба потрескивал небольшой костерок. На жерди пекся жирный глухарь, источая чудесный аромат. Я сидел на выступающем корне, блаженно сопел и щурил глаза. Напротив меня сидел человек, не сводя с меня зачарованного взгляда. Однако нос его тоже тянулся в сторону возбуждающих запахов. И желудок временами отзывался нетерпеливым урчанием.

Он был невысок, обычного телосложения, темноволос. Зеленоватые глаза ныне казались провалами в бездну. Черты лица резкие, волевые. Но он умел искусно играть ими и казаться другим человеком — мягким, робким, податливым. Правда, сейчас то не имело смысла. Не было тех, перед кем следовало бы менять лик. На вид ему казалось лет тридцать, хотя чувствовалось — он намного старше. Словом, заурядная и малоприметная внешность. Никаких характерных и отличительных черт. Для убийцы качества жизненно необходимые. Такому проще затеряться в толпе, скрыться от погони, вертеться перед глазами не привлекая внимания, выдать себя за другого.

Я покрутил глухаря, поворошил угли под ним, бросил взгляд на своего нового знакомого и попросил:

— Водой не угостишь?

Он безропотно протянул флягу. Я сделал пару глотков. «Призрак» во все глаза смотрел на меня. Убрав флягу, я облегченно вздохнул, утер губы и спросил:

— Итак, тебя зовут…

— Я не могу назвать свое истинное имя, — виновато опустил он глаза.

— Назови неистинное, — небрежно пожал я плечами.

— Ральтар. Так меня зовут многие. А вообще имен много.

— Это хорошо, — кивнул я.

— Почему?

— Я думал — ты мне ответишь? — улыбнулся я. — Раз у тебя их много.

— Но… мне они просто нужны. Я ведь… а почему я должен все рассказывать?

— Ты ничего не должен, — напомнил я, протягивая флягу обратно. — По крайней мере, мне. Я с легкостью могу все узнать, просто заглянув в твои глаза. Но мне хочется, чтобы ты сам все рассказал.

— Зачем тебе это? — удивился он, принял флягу, подвесил ее на пояс.

Я посмотрел на обжаренную тушку. Она выглядела очень заманчиво. Кое-где виднелась запекшаяся кровь. Я облизнулся.

— Для меня истина, словно кровь для вампира. Я питаюсь ею. Она наполняет меня силой, огромной силой. Но я не хочу насильно влезать в душу. Гораздо приятнее, когда человек сам раскрывает ее. Тогда польза становится взаимной.

— Ничего себе! — настал его черед усмехаться. — В душу он не хотел влезать! У меня со страху чуть сердце не разорвалось…

— Не разорвалось бы, — успокоил я. — Вас же учат ничего не бояться. Даже смерти.