Ольга Романовская - Обещание

— Я согласна.

— Стелла, я даю тебе три дня. Это должно быть добровольное решение. Подумай хорошенько, ведь ты должна будешь…

— Мне не нужны три дня. Я поеду. Какая разница, где я убью его: там или здесь, я все равно собиралась это сделать.

— Откуда такая решимость?

— Дейра, — девушка внимательно посмотрела на нее, — а как поступили бы Вы, если у Вас пытались отнять самое дорогое, неужели молчали и ждали? Он думает, что мы легкая добыча, что женщина не способна принять вызов и отомстить, что я всего лишь звереныш. Но он просчитался, Дейра, для меня его смерть — дело чести. Он посягнул на мою сестру.

— Тогда попроси Старлу зайти ко мне.

Королева проговорила со жрицей больше часа и вернулась в расстроенных чувствах. Проходя мимо сестры, она со вздохом сказала: «Поступай, как хочешь, но мне кажется, что Дейра ошиблась».

Но если Старла на словах отказалась от борьбы, это вовсе не означало, что она сдалась. В ход были пущены «партизанские отряды». К мнению друзей иногда прислушиваются больше, чем к мнению родных. Если так — почему бы этим ни воспользоваться?

Первую и, как оказалось, единственную попытку водворить порядок в голове подруги принц предпринял после занятий.

Принцесса сидела на ступеньках лестницы садового павильона с книгой в руках. Но она не читала, а пребывала в пограничном состоянии между сном и явью.

Стоит ли ехать? Может, это действительно глупость, блажь, подростковое упрямство? Да и как она сможет исполнить задуманное? Что она может: отравить, задушить, застрелить его, заколоть ножом?

Девушка рисковала погибнуть, вероятность этого была велика, гораздо выше, чем ее шансы убить Маргулая. Но она дала слово и не откажется от него. Нужно раз и навсегда избавить сестру от унижения, и если ради этого придется заплатить высокую цену, принцесса ее заплатит.

Стелла воспринимала поездку в Добис как свой долг перед страной, долг принцессы и долг сестры, поэтому доводы Маркуса не возымели на нее действия — зародившаяся уверенность в единственно возможном выходе из сложившейся ситуации создала непробиваемую броню вокруг её сознания. Зато принц смог выяснить подробности давнего июньского вечера, с которого все и началось.

— Мне было около четырнадцати. Мы тогда поссорились. Ты же знаешь, — улыбнулась она, — в таких случаях я всегда прибегала к Дейре. Я чуть не плакала от обиды, когда появился голос, спросил о Маргулае, а я в ответ наговорила всякой чепухи.

— И какое отношение это имеет к твоему решению поехать в Добис?

— Самое непосредственное. Это именно то, что я должна сделать. То, что еще тогда хотел от меня голос.

— Почему ты так уверена?

— Потому, что Дейра сказала, что от меня этого хотят, хотят, чтобы я что-то забрала в Добисе. Понимаешь, когда я опять увидела Маргулая, то поняла, что убью его Потому, что когда моя бедная сестра, бледная, как полотно, стояла перед ним, в очередной раз мысленно прося защиты у богов, я дала себе слово, что больше так не будет.

— Значит, ты серьёзно…

— Еду туда? Да. — Стелла встала. — По-твоему, я должна сидеть тут и смотреть, мы превращаемся в рабов Маргулая?

— Стелла, о чем ты?

— О том, что эта зараза с севера медленно, но верно выжимает из сестры все соки, то, что мы всё больше похожи на безропотных овец, чем на людей!

— Кто тебе это сказал?

— У меня есть глаза и уши — этого вполне достаточно.

Она замолчала, бросила взгляд на раскрытую книгу.

— Если ты едешь в Добис, я поеду с тобой.

— Как хочешь, — пожала плечами девушка.

— Кстати, — Маркус хлопнул себя рукой по лбу, — чуть не забыл! Сегодня Бригерт собирается поставить премилую вещь. Ты пойдёшь?

— А что дают?

Принц с облегчением вздохнул. Теперь она снова была теоретически предсказуемой. Почему теоретически? Потому, что абсолютно предсказуемой Стелла никогда не была.

— «Красную розу». Я видел, как они репетируют и, смею заверить, комедия будет, что надо. Мне кажется, следует поддержать новое творение Бригерта, которого совсем затравил граф Орас.

— Это он тебя послал?

— Нет, но он намекнул…

— Тогда пойди и в свою очередь намекни ему, что сегодня вечером граф Орас будет кусать локти.

Принцесса сдержала слово, спустя каких-то три часа представ перед придворными во всем блеске и великолепии.

В театре пахло лампадным маслом, кожей и духами. Дамы, сверкая извлеченными из шкатулок фамильными драгоценностями, жалуясь на духоту, обмахивались веерами. Кавалеры разделились на две неравные группы: те, кто помоложе, вертелись возле картинно скучающих барышень, а прочие, обременённые сединами и должностями, собирались по двое — по трое и спорили о политике.