Алексей Пехов - Страж

Я плохо ее помнил. Видел несколько раз в Арденау, но никогда не разговаривал. Она была полноватой, уже начинающей седеть женщиной с непомерно большим носом и плаксивым голосом. Говорили, что она неплохо знала свое дело, хотя и была одиночкой, большую часть времени пропадая далеко на востоке – в Ровалии или Золяне. Карл хорошо о ней отзывался.

Надин торчала тут дольше всех нас – на следующий праздник Успения Богоматери [54]исполнится уже три года, как она угодила в лапы маркграфа. Надин успела застать здесь другого стража – без вести пропавшего восемь лет назад мужчину из выпуска Пауля. В один из дней его увели наверх, и назад он уже не вернулся. Его милость предпочитал время от времени обновлять свою коллекцию.

Никто из заключенных не ожидал ничего хорошего от приглашения подняться наверх. Это было все равно что открыть решетку и выйти на «свободу», отдавшись на милость окуллу.

Во всем остальном в замковом узилище было лучше, чем в других тюрьмах. Во всяком случае, кормили словно на убой – со стола Валентина Красивого. Я искренне считал, что на нас он проверяет наличие яда в своей еде, но не стал говорить об этом другим.

Я не терял надежды вырваться отсюда. Старина Проповедник обязательно приведет помощь. Гансика – душу, путешествующую с Карлом, убил законник во время нападения людей маркграфа, и он уже ничем не мог нам помочь. Впрочем, я не спешил рассказывать Карлу о моем ворчливом спутнике. В одной из камер запросто мог сидеть стукач, только и поджидающий, чтобы кто-нибудь из нас сболтнул что-то лишнее.

Я старался поддерживать себя в форме, учитывая порции рябчиков и кабаньего мяса со стола маркграфа – часто двигался, делал гимнастику. Карл не отставал, и если мы не тренировались или не спали, то подолгу беседовали друг с другом.

Фигура , защищавшая замок от проникновения душ, работала и в обратном направлении – окулл не могла уйти за пределы территории Латки. На решетке тоже висели фигуры, из-за чего у души не было возможности до нас добраться, но в качестве особого издевательства маркграф приказал не запирать двери. Слуга Хунс сказал, что богатые господа ставят деньги на то, кто из узников выбежит в коридор, решив покончить жизнь самоубийством в когтях окулла. Такие случаи уже бывали.

Когда в подвал спускались стражники, две половины металла на стене сводились рычагом, из-за чего срабатывала фигура изгнания, окулл отступала, и решетка, уходившая в дальний туннель, закрывалась, не давая душе приблизиться сюда. Когда они уходили, темную выпускали, и она гуляла, где ей вздумается. Тварь всегда была неподалеку, затаившись, ждала, и я чувствовал ее присутствие и ее жажду сожрать кого-нибудь.

– Какой сегодня день? – спросил я как-то у Карла, окончательно сбившись со счета.

– Десятые числа марта.

Я выругался. Получалось, что в каменной бочке я провел почти месяц, а от Проповедника ни слуху ни духу.

– Она всех нас убьет! – простонал Мануэль и, как обычно, заплакал.

– Заткнись! И без тебя тошно! – рыкнул из своей камеры Николя. – Проклятый нытик!

Изольда, которая в тюремном подвале ударилась в религию, молилась. Она делала это постоянно, прерываясь лишь на сон и еду, но никакая молитва не могла спасти ее от окулла. Как и вознести обратно в постель его милости.

Еще через два дня к нам привели нового гостя – заплаканную русоволосую девчонку из дальней деревни. Ее звали Мария, и вина девушки была лишь в том, что она налила слишком горячую воду в таз нынешней любовницы маркграфа, когда та мыла голову. Пришедшая под вечер окулл напугала девчонку до чертиков.

На следующее утро стражники пришли за Николя. Он кричал, выл, пробовал кусаться, но его довольно быстро и ловко скрутили и вытащили из тюрьмы, несмотря на мольбы о пощаде и крики, что это большая ошибка и он обожает его милость.

Спустя двадцать минут пришли за мной. Второй, Четвертый и Пятый. Последний перестал хромать, но продолжал смотреть на меня волком.

– Его милость тебя зовет. Пойдешь сам или тащить? – спросили у меня.

Я посмотрел на троицу наемников, на четверку стражников с арбалетами, которые они направили на камеры, откуда могли выскочить заключенные, и решил:

– Самому гораздо приятнее.

– Ну и хорошо. Выметайся из камеры. Маркграф не любит ждать.

Я выбрался в коридор, посмотрел на дальнюю решетку, где, запертая фигурой , шипела матушка его милости. Тот, кто сработал останавливающие чары, – настоящий мастер. Они были надежны, как боевой топор в руках опытного наемника. Мы с Карлом пришли к выводу, что за их созданием стоял тот первый и неизвестный нам страж, сгинувший в Латке много лет назад.