Алексей Пехов - Страж

Он достал из кармана резной вычурный ключ, отпер сложный замок на железной невысокой дверце, распахнул ее, приглашая меня войти в совсем маленькую круглую башенку-часовню. Свет сюда проникал через большие окна с ветецкими наборными стеклами, вдоль круглой стены расположились подставки, задрапированные синим, черным, белым, красным и зеленым бархатом, каждая из которых сверху была накрыта стеклянным колпаком. Под колпаками, на бархатных подушечках, лежали кинжалы.

Кинжалы стражей.

Мне хватило нескольких секунд, чтобы сосчитать их – одиннадцать штук.

– Моя коллекция, – с гордостью сказал маркграф. – Отчего вы побледнели, дорогой гость? Неужели не нравится? Поверьте, за каждым из них скрыта своя занимательная история. Вот этот, к примеру, первый. Он оказался у меня, когда мне исполнилось семнадцать.

– Где их владельцы?

– Их владелец я! – отрезал он. – Господин Вальтер, не могли бы вы…

Колдун положил в протянутую руку маркграфа шелковый мешочек с алым шнуром, и я уже знал, что в нем хранится. Валентин Красивый вытащил из него мой кинжал, обнажил, довольно цокнул языком:

– Он воистину прекрасен.

Я дернулся в его сторону, и тут же стальные тиски Второго и Четвертого лишили меня подвижности.

– Ах, ван Нормайенн, вы так примитивно-предсказуемы, – вздохнул маркграф, кладя мой кинжал на свободную подставку и любуясь им, отойдя на шаг назад. – Впрочем, чего ожидать от стража? Скажу вам, как другу, когда-нибудь я соберу двадцать пять таких прекрасных клинков, каждый из которых впитал в себя несколько сотен душ и обеспечил вам, червям-падальщикам, долгую жизнь и молодость. Есть люди, способные расплавить это оружие и выудить из них души, обменяв их на лишние годы. Думаю, пары сотен лет мне вполне хватит. Буду благодарен, если вы согласитесь мне помочь в этом.

Я послал его далеко и надолго, за что тут же получил кулаком в солнечное сплетение от Четвертого.

– Ну что мне с вами делать? – притворно вздохнул маркграф. – Вы ни в какую не желаете слушать умных людей и быть моим другом. Господин Вальтер, я, кажется, обещал вам кое-что?

– Ваша милость известна своей щедростью.

– Оставляю его в ваше распоряжение, но с одним условием: зубов не выбивать, костей и носа не ломать. Вообще не калечить. Я планирую поговорить с ним позже, когда будет желание. Всего доброго, ван Нормайенн. У колдуна к вам старые счеты, и я не вижу причин в них вмешиваться.

Капала вода. Неумолимо и медленно. Было холодно и сыро. Я пролежал так несколько минут, затем повернулся на спину и едва не застонал. Казалось, что по всему телу основательно прошлись палками, словно я ковер, из которого выбивали пыль.

Проклятый колдун!

Было темно, тусклый фонарь где-то за решеткой, отделяющий мою, похожую на бочку, камеру от основного коридора, практически не давал света. Впрочем, видеть я мог лишь одним глазом, правым. Левый заплыл, и, судя по всему, моей роже сейчас не позавидовали бы даже бездомные, живущие в трущобах Солезино. Внешне я вряд ли сильно от них отличался.

Я с трудом сел, чувствуя, как болит тело, справился с головокружением, с сожалением увидел, что с пальца пропало кольцо Гертруды. Его мне было жаль почти так же, как кинжала, с которым я не расставался со времен окончания школы в Арденау. На разбитых губах запеклась целая корка крови, но я отделался синяками, ссадинами и побоями. Колдун выполнил приказ, и переломов у меня не было.

Несмотря на холод и сырость, моя тюремная камера оказалась не лишена некоторых удобств, которые, признаться честно, меня удивили. Здесь стояла металлическая кровать, застеленная матрасом, на ней лежали несколько теплых овечьих одеял, овечья безрукавка и тулуп. Мне явно не грозило замерзнуть до смерти.

– Синеглазый! – раздался голос, от которого я вздрогнул. – Ты там живой?

– Кто? – прохрипел я едва слышно, затем напрягся и спросил: – Кто тут?

– Карл. Как ты?

– Нормально. – Я слез с кровати и, стараясь не обращать внимания на боль, подошел к решетке. – Даже не буду спрашивать, что ты здесь делаешь.

– Я дополнение к коллекции маркграфа. Впрочем, как и ты.

Через прутья я увидел его заросшее, похудевшее лицо. Камера стража находилась напротив моей, в такой же бочкообразной нише.

– Здорово тебя отделали, – посочувствовал Карл. – Что ты натворил? Наступил на любимую мозоль его милости?

– Вроде того. Давно ты здесь?

– Какой сейчас месяц?

– Февраль. Ближе к середине.

– Проклятье! Давно. С начала октября. Они меня взяли на лесной дороге, когда я проезжал недалеко от Латки.