Павел Блинников - Семь Толстых Ткачей

Где он допустил ошибку? Здесь только его вина. Ткачи очень сильны, но непоследовательны. Текст каждого писателя, должен проходить писательскую правку, Шалит стал редактором для остальных Ткачей. Координировать великую силу, дарующую миру перемены не так просто. Слишком много вариантов развития, слишком много ступеней сюжета, слишком большая ответственность. Где-то надо ограничить, где-то напротив подтолкнуть и Шалит так долго справлялся, но на этот раз ошибся.

Его сосед усмехнулся. Шалит перевел мысли на экран.

— Любовь? — сказала старая героиня. — Как много я могу рассказать тебе о ней. Я не знаю ничего страшнее любви и не знаю нечего прекрасней. Вообще, для нее очень хорошо подходят эти слова — я ничего не знаю…

И Шалит понял.

— Любовь, — прошептали толстые губы.

— Что простите? — повернул на него два донышка от бутылок, известный писатель.

— Я забыл, что в книге всегда все должно завершаться любовью.

— Да, это и моя постоянная ошибка. Но это всего лишь признак вашей молодости, у вас все вперди.

Герои

"Как он близко, всего одно движение и я сверну ему шею" — думал Денис, сидя позади Демьяна. Представься ему такая возможность месяц назад, он не думал бы и секунды. А тут, уже почти треть фильма прошла, минут сорок назад выключили свет, а враг сидел прямо напротив. Так просто — схватить правой рукой подбородок, а левой волосы, и потянуть на себя правую. Потом хруст и все. Можно попытаться сбежать, но Денис не верил в это. Скорее всего, его посадят в Американскую тюрьму, где он начнет чинить машины для директора, или заниматься его бухгалтерией. Но Денис ждал. Слишком много всего смешалось в его голове. Тут и непонятный Шалит, сидевший внизу, и рассказа Ани, и эти слепые, и таинственный незнакомец, сказавший что за всеми его бедами, стоит именно Демьян. Во всем этом ему виделось подстава. Как будто он марафонская палочка, передаваемая от одного кукловода к другому. И он тянул. Пока…

Кахома проник в прожектерскую комнатку достаточно банально. Просто прошел по нескольким коридорам, где его "не заметили" подкупленные охранники и постучал в дверь.

— Билл это ты? — послышалось из каморки. — Я уже задолбался ждать. Сейчас помру с голоду.

Дверь открылась, и мужчина умер, но не от голода, а от кровотечения из горла. Кахома вошел внутрь, держа в руках два чемодана. В них укрылась разборная винтовка и пять круглых лент. Даже за миллион, никто не согласился бы пропустить его в кинотеатр с винтовкой. Поэтому каждому рассказали, что это всего лишь часть кино-войны. Как только покажут этот фильм, Кахома включит динамики и скажет:

— А сейчас дорогие телезрители, сюрприз! За те же деньги, вы увидите не один фильм, а два. И второй тоже будет премьерой.

И Ли включит свой фильм "Сыны Одина". Неизвестно, поверили охранники в эту сказку, или нет, но Кахому пропустили в кино, правда, проверив содержимое чемоданов. Проверяли не очень тщательно, но в оправдание охранникам надо сказать — они просто не могли подумать, что такой уважаемый и богатый человек, убьет кого-нибудь, да еще и лично. Неправдоподобно.

Хотя конечно охранники ступили. Во-первых, вот уже как лет десять, фильмы такого грандиозного масштаба, не крутят на лентах. Нет, они оцифрованы и переносятся в специальном жестком диске. Двадцать первый век все-таки…

Кахома собрал винтовку. Он делал это медленно, постоянно сбиваясь и находя в зале нужных ему людей. Таких восемь или девять. Семь толстяков и Демьян, лишь второстепенные цели, главная — Чан. Его лысая голова отражала свет экрана, в ней можно даже различить лицо героини фильма. За ушами, две душки ненавистных очков в черепаховой оправе. Он сидел почти посередине — идеальная мишень. Демьяна Кахома не видел, наверное, он где-то в углу, а вот шесть из семи Ткачей как на ладони. Лучше всего убить первым Вольта, вон его фиолетовый берет, всего на пару кресел вправо от Чана. Хотя чего это они сели рядом?

— Ты принес винтовку Ли, это удобней, — услышал Кахома сзади. Он повернулся, но вместо мужчины, кому определено принадлежал голос, увидел худую девушку в темных очках.

— Кто ты такая?

— Кур. А теперь отойди, я убью Ткачей.

— Сначала Чана.

— Зачем? Он же за нас.

— То есть? Но ведь ко мне приходил один из вас и сказал…

— Отойди, иначе я убью тебя.

Чан

Чан стоял за ширмой большого экрана, отсюда тоже можно смотреть фильм, правда в отражении и размытых образах. Но фильм его не слишком интересовал.