Руслан Бурбуля - Тут дьявол с Богом борется…

"Да как такое возможно?" — ужаснулся он.

Его "Я" лицезрело огромный черный сгусток сферической формы, в центре которого, тлел слабый красный огонек. Он понял. Огонек, это остатки Настиного сознания. Сгусток тьмы — собственно говоря и являлось тем демоном, что пожирал ее изнутри. Роман представил, что его сознание, это огромный молот, против которого нет, и не может быть ни какой защиты. Он ринулся на богомерзкий сгусток со скоростью росчерка молнии.

От оглушительного удара, который последовал при первом же соприкосновении их энергий, сгусток тьмы был выброшен из сферического круга. Причем практически с корнем. Осталось лишь рваные ошметки, которые теперь трепетали, словно тряпка на ветру.

В следующую же секунду он пожелал вернуться в свое тело.

— Ох-х-х. — вырвался из его груди вздох боли.

Во рту был вкус крови. Сплюнув ее прямо на свои брюки, Роман тяжело встал на ноги. Нужно было спешить. От ментального удара, тело Насти было отброшено, в противоположный конец комнаты. Отец Николай, словно выброшенная на лед рыба, хватал ртом воздух. Его завидная шевелюра, в нескольких местах была изрядно прорежена. От пальцев девушки, на шеи виднелись синие потеки. Нос кровоточил.

— Вставай… Вставай, "ешкин кот". Пока эта мразь не вернулась в нее, ты должен читать любые молитвы, что только знаешь. Ты должен сдержать его, пока я не приготовлюсь к вызову. Ты понимаешь меня или нет? — тряся священника, словно мешок с дустом, орал Роман тому в самое ухо. — Вставай, сволочь. Быстрее…

Отец Николай отрешенным взглядом посмотрел сначала на Настю, потом на Романа и часто, часто закивал головой.

— Да что ты болтаешь своей башкой? Идем, привяжем больную к кровати.

Увидев, что его слова не доходят до сознания священника, он со всей силы, отвесил последнему приличный подзатыльник. Скривившись от боли Николай все-таки по видимому пришел в себя и выдал трехэтажный мат, в котором упомянул и Матерь Божью и Отца и Сына и всех святых духов вместе взятых.

— "Шныыыырь"! — проорал Рома во весь голос.

Тут же открылась дверь, из проема которой заглянул испуганный телохранитель "Мелочи".

— Гони и принеси полное ведро воды. — переворачивая и отодвигая тяжелую кровать в правый край комнаты, выпалил Роман. — Читай же Николай, чего ждешь?

Священник еще с пару секунд смотрел с удивлением на Романа, после чего, стал на ходу, помогая переносить Настю на установленную кровать, читать "Молитву Святого Иоанна Златоуста":

— Боже Вечный. Избавь род человеческий от пленения дьявольского, Избавь рабу твою во Христе нареченную Надеждой, от всякого действия духов нечистых…

Тем временем Роман перевернул кровать и начал сковывать безвольное тело одержимой, ремнями из мягкой ткани. Потом он кинулся к центру комнаты и начал чертить белым мелом огромный квадрат. За плоскостью квадрата, он нарисовал круг, в котором был заключен треугольник направленный своим острием вверх. В нем он чертами начертал имя — Лада.

— …Повели лукавым и нечистым духам же и демонам отступили от души и от тела рабы божьей, Надежды… — тараторил священник, вытирая со своего лица кровавую юшку.

Далее Роман начертил за квадратом на каждой его стороне, кресты. Формой они походили на кресты, которыми фашисты украшали во время второй мировой, свои танки. В каждом углу внутри квадрата, он быстрыми росчерками, изобразил пятиконечные звезды, своими вершинами, смотрящими прямо в углы квадрата.

— А-а-а. — затряслось тело Насти. Затем из глотки одержимой донеслось бульканье, изредка прерываемое громогласными криками.

"Бляха-муха. Могу не успеть"!

Внутри квадрата, он стал рисовать пять кругов. После чего в первом, если считать от центра, он нарисовал две перпендикулярные линии, которые, перекрещиваясь в центральном круге, соединяли собой первый и третий круги.

— …И не пребывати ниже сокрытия в нем… — тем временем голосил уже во всю глотку Николай. — Да бежать Именем Твоим Святым и Единородного Сына Твоего и Животворящего Духа Твоего…

Затрясло теперь всю кровать. Она стала ходить ходуном, а Настя стала говорить на непонятных языках. От голоса вырывавшегося из ее утробы, в жилах стыла кровь.

У Романа от страха дрожали не только пальцы на руках, но и сами руки. Несколько раз пришлось затирать имена невидимых разумных существ, которых он чертил по два имени на каждой стороне квадрата.

— …От создания рук твоих, да очищен быв от всякого искушения дьявольского, преподобно и праведно поживает, способляем пречистых тайн Единородного Сына Твоего и Бога нашего…