Дмитрий Щербинин - Центр

Когда Апрач увидел, что рядом с Эваном стоит Аннэя, он вскочил со своего замусоленного дивана, и придвинулся к телевизору. Он внимательно слушал и смотрел:

Эван, на лице которого лежал лёгкий, призванный скрыть старение слой грима, начал:

— Я не могу говорить всего, но мы знаем точно — именно в центре мирозданья надо искать причину затемнения. Уже разработано оборудование для восстановления испорченного…

(конечно, такого оборудования на Нокте не существовало, так как Ноктцы и не знали, что испортилось).

— …Мы полетим внутри радуг. Для этого разработан особый аэроцикл… Здесь говорят, что это всё я придумал. Не — это не точно. Я только подал идею, а воплотили её в реальность наши замечательные учёные.

Корресподент задал вопрос:

— А как по вашему: возможно ли, что в дальнейшем именно внутри радуг будут совершаться путешествия?

— Думаю, здесь существуют некоторые сложности, и именно поэтому не советуем никому даже пытаться повторить наш маршрут. Но всё же именно для нашего путешествия к центру этот способ подходит наилучшим способом.

Апрач уставился злобным взглядом на Аннэю, и она выглядела неуверенной; казалось — хотела спрятаться. Словно бы чувствовала этот, направленный на неё из будущего взгляд.

Бывший телохранитель скрипел:

— Знаем мы эту идею, это торжество науки. Молотами по камням будут стучать и перелетать с мира на мир. Это мы уже проходили…

Из соседнего домишки прозвучал ворчливый вопрос:

— Чего ты там бормочешь?

— Не твоё дело! — рявкнул Апрач.

С противоположной стороны с некоторым запазданием пришёл тот же самый вопрос: "Чего ты там бормочешь?".

Апрач снова выругался, и придвинулся к телевизору уже вплотную, едва не впечатываясь лицом в экран. Главным образом он взглядывался в Аннэю, но и на Эвана тоже поглядывал.

Эван говорил:

— Мы стартуем с Баджа, и со скоростью света долетим до Центра.

Здесь Эван сделал паузу, так как вспомнил, что ему не положено говорить, сколько именно продлиться эта экспедиция. Кое-кто на Нокте вполне правильно рассудил, что простым гражданам вовсе не обязательно знать, что экспедиция, в лучшем случае, займёт двадцать пять месяцев. Тут бы даже и пристиж Эвана не спас положения.

Власти собирались многократно, и от случая к случаю потчивать гражан заверениями, что свет вернётся на небо в самое ближайшее время.

Кулаки Апрача были сжаты. Он хрипел:

— Знаю я, этот «хитроумный» замысел! Всего-то и нужно — хлопнуть по радужному камню молотом… Улетели, стало быть? Ну, ничего, я ещё до вас доберусь, я вас ещё выпотрошу. У меня ведь тоже есть кое-что.

Репортёр задал вопрос Аннэя:

— Мы знаем вас, как успешную киноактрису. Ваши роли в таких фильмах, как "Защитница Закона", "Власть Любви", "В краю облаков", запомнились многим зрителям. И вот вы отправляетесь к Центру мирозданья…

Аннэя вздохнула и порывисто ответила:

— Конечно, я могла бы сказать, что это просто огромная честь для меня. Да. Так оно и есть. Я, клянусь, что все силы отдам, чтобы только вернуть свет на небо. Ведь я искренне волнуюсь за обитателей многочисленных миров. Среди них есть и хорошие и плохие. Самые разные. Но все хотят жить, и особенно сейчас, когда такая опасность нависла над ними. Но и ещё — почему я так стремилась в эту экспедицию, почему мне удалось преодолеть все преграды, и попасть в число этих избранных — это потому, что я надеюсь найти там, в центре мирозданья, своего возлюбленного.

— Как романтично! — воскликнул корресподент позитивным тоном. Этот позитивный возглас был направлен на то, чтобы зрители, что таким героям будет очень легко вернуть свет на небо. Словно бы они не в неизвестность отправлялись, а выполняли задание в очередном телевизионным шоу.

Аннэя уже прямо смотрела в камеру, и говорила громко, воодушевлённо:

— Я говорю это, потому хочется мне верить в чудо. Что, если вопреки всему, он меня услышит?.. Вдруг этот возглас долетит до него! И вот я говорю ему, и пусть все-все знают: я люблю тебя, Дэкл! Люблю и всегда буду любить, милый мой… Прости, если сможешь, за то, что однажды изменила тебе… Но теперь я лечу к тебе…

И снова на экране стоял корреспондент. Теперь он уже в киностудии находился. Улыбался, говорил энергичным, игривым голосом:

— Ну, думаю, теперь уже никаких сомнений ни у кого не осталось: такие герои вернут свет на небо!

Продолжения его речи Апрач уже не слышал. Это продолжение не имело для него никакого значения. Ударом ноги он вышиб дверь в соседний домишко; и уставился выпученными глазами на сидевшего там на диване тощего мужичка. Этот мужичок сидел на таком же замусоленном, как и Апрач, диване, в одних трусах. Живот победно возвышался над впалой грудной клеткой.