Эльхан Аскеров - Месть амазонки

— Я не собираюсь вмешиваться, девочка, — устало вздохнула Верховная. — Похоже, тебе повезло. Ты сумела найти своего мужчину, и ты любишь его. Я угадала?

— Да. Я люблю его, мать. Люблю, как не любила никого и никогда. Это мой мужчина, и я пойду за ним хоть на край света, — ответила Лин.

— Хорошо, — тяжело вздохнула Верховная. — Я сохраню твою тайну. И пусть Великая Мать дарует тебе удачу. Только помни, я уже стара. Пройдет время, и на мое место придет другая Верховная. И если твое отступничество всплывет, за тобой пошлют карателя. От взгляда Великой Матери невозможно скрыться.

— Кто ты такая, чтобы угрожать ей?! — неожиданно прозвучал гулкий, как удар набатного колокола, голос, и ментальную связь обеих женщин словно затянуло в водоворот.

Верховная попыталась отбросить дух вмешавшегося в разговор, но ее удар словно наткнулся на непробиваемую стену. Сознание Лин оказалось отрезанным от нее, как городской стеной. Только слабое эхо ее зова едва различимо прорывалось сквозь этот барьер. Сознание самой Верховной оказалось скованным, словно цепями.

— Кто ты такой и как смеешь врываться в чужой разговор? — растерянно спросила Верховная, лихорадочно ища выход из создавшейся ситуации.

— Я Паланг. Бывший гладиатор, а теперь свободный воин. Это моя женщина. Не смей угрожать ей, или я уничтожу тебя, где бы ты ни скрывалась, — прогремел яростный ответ, и сознание Верховной сжалось от страха, столько злости, силы и ненависти прозвучало в этом голосе.

— Я не грозила ей, а предупреждала об опасности. Эта девочка, моя воспитанница, — ответила старуха примирительным тоном. — Ты не все услышал, воин.

— Я услышал достаточно, чтобы понять, что моей женщине угрожают, — услышала она в ответ, но ответ этот был более спокойным.

— Ты силен, воин. Очень силен. Такой силы я еще не встречала, — задумчиво ответила Верховная. — Кто научил тебя мыслеречи?

— Я не знаю никакой мыслеречи, — проворчал воин в ответ. — Я знаю только, что могу воспринимать мысли других людей, если они очень напуганы или разозлены.

— Хочешь сказать, что можешь уловить мысли другого человека наяву? Просто так, без подготовки и медитации? — удивленно спросила Верховная.

— Да. Но только если этот человек о чем-то очень страстно думает, — услышала она в ответ.

— Значит, ты и есть та самая Верховная, что заставила совет сохранить жизнь рыжей, разноглазой девчонке? — неожиданно спросил воин.

— Да, это я, — удивленно ответила старуха.

— Что ж. Наверное, я должен поблагодарить тебя за это. Ты подарила мне подругу. Прости, что напугал тебя. Я решил, что Лин в опасности.

— Я не испугалась, — проворчала Верховная, уязвленная его словами.

— Ну да. Ты же амазонка, — с усмешкой произнес голос воина, — Ты забыла одну вещь. Я слышу не только твои мысли, но и твои чувства. А теперь, прощай, — добавил голос, и сознание Верховной освободилось.

В ту же секунду оно столкнулось с сознанием Лин. Девушка, все это время безуспешно пытавшаяся пробиться к своей наставнице, налетела на нее, словно на огромную перину. Кое-как справившись с эмоциями и укротив свой буйный нрав, Лин растерянно попыталась позвать воина, но ее зов улетел в небытие.

— Успокойся, девочка, — устало проворчала Верховная. — Он понял, что тебе ничто не грозит, и снова вернулся в свое тело.

— Но как он сумел это сделать?! — воскликнула Лин. — Как он вообще посмел вмешаться в наш разговор?!

— Об этом, ты спросишь его утром. А сейчас послушай, что я тебе скажу. Тебе повезло. Такие люди — огромная редкость. Его никто никогда не учил мыслеречи, но его силы хватило на то, чтобы закрыть тебя и скрутить мой дух как мокрую тряпку. Он настолько силен, что даже сам не понимает собственной силы. Постарайся зачать от него. Девочка от такого отца может стать самой могущественной Верховной в истории нашего королевства.

— Но я не Мать. Моего ребенка никто не примет, — удивленно ответила Лин.

— Эту заботу оставь мне. Привези мне его дочь, и больше ни о чем не беспокойся, — ответила старуха заметно повеселевшим голосом.

— А если это будет сын? Или двойня? — пролепетала девушка.

— Сына придется оставить отцу, — нехотя ответила Верховная.

— Нет, — решительно ответила Лин. — Если я решу зачать ребенка, то он будет жить со мной. Я не хочу, чтобы мой ребенок, как и я, никогда не знал ласки своей матери. Это будет только мой ребенок. Наш.

— Ты упряма, амазонка, — вздохнула Верховная. — Поступай, как знаешь. Но помни, если ты не привезешь мне девочку до ее пятилетия, я ничем не смогу ей помочь. Ее никогда здесь не примут, и она навсегда останется изгоем. Ей никогда не стать амазонкой.