Леонид Бутяков - Владигор

Гнев Ареса был ужасен. Разъярился он не оттого, что его верные люди погибли, не сумев одолеть мальчишку. И не оттого, что княжич вновь ускользнул в последний момент, когда оставалось лишь руку протянуть!.. Нет, более всего злился он на себя самого — почему не послал к Старой дороге дополнительный отряд стражников, понадеявшись на опыт и коварство Гудима? Почему не обратился за помощью к Великому Господину? Почему не продумал все до мельчайших подробностей?!

Черный колдун понимал, что за почти невероятными выскальзываниями мальчишки из надежно расставленных ловушек скрывается нечто большее, нежели простое везение. Княжичу покровительствуют могущественные силы, с которыми его магическому искусству трудно тягаться.

Стены Белого Замка неприступны. Сам Арес приблизиться к ним не может, а для простых смертных они и вовсе невидимы. Значит, остается лишь ждать, когда княжич выйдет за пределы чародейской защиты. Но где и каким он появится вновь? Кто будет с ним рядом? С какими человечьими и волшебными силами придется сражаться, где и на каких условиях?

От сегодняшней неразрешимости этих вопросов колдун не находил себе места. Он, как дикий вепрь, метался по дворцовым покоям, устраивая взбучку всякому, кто попадал под руку.

Ворвавшись в княжескую залу, он увидел Климогу.

Тот расслабленно полулежал на подушках и страдал. Князя изводила похмельная лихорадка, вызванная чрезмерными возлияниями последних дней. Но Аресу, как обычно, не было дела до мучений князя, он их просто не замечал. Да и чего ради? Кто обращает внимание на блоху, прыгающую на собачьем хвосте и считающую при этом, что именно она заставляет собаку лаять и бежать в нужную сторону? Такая блоха годится лишь для того, чтобы выместить на ней свою злость.

— Сколько раз говорил я тебе, что нужно усилить заставы вдоль Чурань-реки! — без всяких предисловий завопил Арес.

Княжьи телохранители, знакомые с подобными сценами, поспешно удалились. Климога, негромко застонав, повернул голову к своему «советнику», но ничего не ответил.

— Я предупреждал, что крысенок умеет кусаться! Я требовал ежедневных докладов от наместников!.. Я настаивал!.. Я указывал!..

Захлебнувшись слюной, Арес закашлялся, схватил со стола наполненный княжеский бокал и торопливо опрокинул его себе в глотку. Вино пришлось ему не по вкусу. Смачно сплюнув точнехонько на сафьяновые сапожки князя, он продолжил:

— На что ты вообще годишься?! Простейшее дело уладить не способен — до сих пор с малахольным Дометаем договора не заключил, поэтому даже паршивое вино закупаешь у ильмерских купцов с непомерной пошлиной! Как же думаешь тогда до бунтаря Фотия добраться? Молчи!.. Говорить будешь, когда я позволю!

Он вновь, хотя и поморщился, хватанул вина из бокала. Климога не выдержал. Встав и слегка покачиваясь, он отчаянно шагнул к столу, взял двумя руками серебряный кувшин и влил его содержимое в свое жаждущее нутро.

Арес опешил. Пьяный Климога утер вислые усы рукавом, грохнул кувшин о стену и сипло рявкнул:

— Не сметь!.. Не сметь мною повелевать! Я кто для тебя, а? Синегорский князь или быдло простецкое? Не сметь повышать голос в моем присутствии! Чихать мне на твое словоблудие… Не моя вина в том, что мальчишка сбежал. Твоя, колдун, твоя оплошка! Я только твоим советам следовал, людей по твоему разумению по всему княжеству рассылал. И что же? Ты сговариваешься с речными бандитами, которых давно бы повесить надо, они тебя обводят вокруг пальца, а я виноват?!

Черный колдун с нескрываемым интересом уставился на князя. Встретив его взгляд, Климога еще больше разбушевался:

— Ну, давай превращай меня в камень, в железку! Или сам в змею подколодную превращайся, в медведя, в хорька зубастого! Стращай, задуривай, ты это умеешь. Но вокняжиться в Синегорье все одно не сможешь! Никогда мой народ чужестранца не примет! Значит, никогда тебе здесь не властвовать!..