Леонид Бутяков - Владигор

Любава сама в реку не прыгнула. Отвлекая берендов от брата, она рванулась к лесу. Первого дикаря, заступившего ей дорогу, ударила ногой в пах, второму ногтями в волосатую рожу вцепилась. Однако скрутили ее тут же, да так, что не шевельнуться. Припечатали к земле своими лапищами, заставив завизжать от боли.

— Крепче держите! Кусачая сучка!..

— Щенка выловить надо!

— С такой кручи мог и шею свернуть.

— Бегите вниз по течению, вытащите его!

Больше не сопротивляясь, уткнувшись лицом в траву, Любава вслушивалась в эти крики. Удался ли ее полубезумный план? Спасется ли брат? Плавает Владий неплохо, но берег очень крут, а речное дно каменисто. Не погубила ли она его собственной рукой?!

Подошел вожак. Два беренда по его приказу вскинули княжну над землей, связали руки, на шею набросили петлю-удавку. Вожак оглядел ее с головы до ног, оскалился:

— Грры!.. Теперь др-р-ругой р-разговор-р с Климогой будет! За такую беленькую он много даст. Дур-р-рак он, ищет вас по домам и дорогам, а вы-то вон куда подались, пр-р-рямо ко мне! Грры!..

Вонь из его пасти заставила Любаву отвернуться. Дикарская лапа ударила ее по щеке:

— Не дергайся, когда с тобой бер-ренд р-разговари-вает. Ходила в нарядах, цветочки нюхала, теперь в шкур-р-рах походишь, с нашим запахом пообвыкнешься, пока Климога раздумывать будет.

О чем будет раздумывать Климога, вожак не договорил. В это время появились те, кого он посылал вылавливать из реки Владия. Один из них бросил к ногам вожака волчью шкуру, перекроенную Любавой в накидку для брата.

— Вот, за корягу зацепилась. Больше ничего. Утонул щенок.

— Все обыскали?

— Все, Грым. Река быстрая, камней много. Не рыба же он, чтобы от нас уплыть незамеченным! Под коряги или под камни затянуло, больше некуда.

— Жаль, двоих бы лучше сторговать Климоге… Ладно, пора убираться отсюда, светает. Бер-р-ренд! Славная добыча сегодня. Грры!!!

— Грры!!! — хором ответили ему дикари. Сердце Любавы сжалось от услышанного. Но надежда жила в нем: тело Владия не найдено, а шкуру волчью он наверняка с себя сбросил, чтобы плыть не мешала.

Петля на шее дернулась, приказывая идти. Что ждет теперь дочь Светозора? Не позволяя слезам выступить из глаз, она молча пошла в темноту лесной чащи.

Помещение, в котором расположились одиннадцать чародеев, было не особо роскошным. Учитывая к тому же, что собирались они весьма редко, хозяин Белого Замка мог бы озаботиться более приличествующей подобному случаю обстановкой: хотя бы украсить стены коврами и высветлить потолок, расставить вазы с цветами и фруктами. Вместо того чтобы коситься без всякой радости друг на друга, обмениваться ленивыми репликами и обсуждать старые сплетни, могли бы сейчас, к примеру, посмотреть грациозные танцы русалок и искусственное озеро (такое имеется в Золотом Замке чародея Гвидора) или насладиться редкими напитками, веселящими душу, но не туманящими разум (оными славится винный подвал чародея Радигаста), однако ничего подобного не встретишь у Белуна.

Голые каменные стены, дубовые кресла, огромный стол без намека на хорошее угощение, столь же внушительных размеров очаг, в котором жарко пылают несколько смолистых бревен, масляные светильники по углам. Будто здесь обитает не один из могущественнейших чародеев, а какой-нибудь не слишком именитый князь. Да и сам Белун, неурочно созвавший синклит, не спешит объявиться гостям, заставляет ждать и в скуке маяться…

Молодой худощавый и подвижный Овсень, в очередной раз измерив шагами расстояние от стены до стены, нетерпеливо воскликнул:

— И долго еще ждать? Кому-нибудь известна причина, по которой Белун созвал нас, а теперь сам невесть где пропадает?!

— Если всех пригласил, значит, причина важная, — ответил ему Гвидор, почитающий Дажьбога превыше прочих богов, а потому по характеру своему уравновешенный и спокойный. — Будем ждать, собрат. Белун явится — все разъяснит.

Радигаст, жестко глянув из-под кустистых черных бровей, возразил:

— Что он такого нового сообщить может, о чем бы мы не знали? Айгуры досаждают Синегорью, Климога против брата пошел, волкодлаки разгулялись… Ну и что с того? Бывали времена и похуже.

— Ты, Радигаст, всегда недоволен Белуном, — вступила в разговор Зарема, единственная женщина среди чародеев. Когда-то поражающая своей красотой, она и в старости сохранила гордую осанку и утонченные черты лица. — Велес, которому ты поклоняешься, точно так же злится на Перуна, да ни в чем превзойти его не может. Вот и тебе не дает покоя то, что Белун затмевает своим чародейским могуществом любого из нас. Давайте-ка, дорогие собратья, не будем сейчас пустословить, а согласимся с Гвидором: наверняка есть весомая причина и для срочного нашего синклита в Белом Замке, и для задержки уважаемого хозяина.