Вольфганг Хольбайн - Рыцарь Хаген

«Женщина? — задумался Хаген, — Чепуха». Он никогда не думал о них. Он был воином, а в жизни воина женщинам не было места. Он всю жизнь придерживался этого правила и теперь был уже стар, чтобы его менять.

— Чепуха, — вслух произнес он, — Я никогда не имел с женщинами дела, как и они со мной.

— Но ведь и я тоже — женщина, Хаген из Тронье. И наши пути пересеклись.

— Я еще раз спрашиваю тебя, старуха, — негромко проговорил он, — Кто ты? У тебя ведь нет никакой козы. Ты… — Взгляд его упал на единственную кровать. — И дочери у тебя нет. Кто ты? Что тебе от меня нужно?

Серые глаза женщины выдержали его взгляд, и Хаген первым потупил взор.

— Все готово, — промолвила старуха, не обращая внимания на его вопрос.

Хаген изумился — рука была туго и тщательно перевязана, но повязки он не ощущал. А он и не заметил, когда старуха успела ее забинтовать.

— Побереги руку несколько дней. Повязку снимешь, когда рана как следует заживет. В твоем возрасте нельзя легкомысленно относиться к здоровью.

Старуха встала с табуретки, подошла к двери и открыла ее. От неожиданно яркого света, хлынувшего в хижину, Хаген зажмурился. Словно повинуясь чьей-то воле, он молча встал, надел перчатки и шлем и вслед за женщиной вышел из дома.

— Иди теперь, — промолвила она, — Тебя ждут, и Вормс уже недалек. Но помни мои слова: тебя погубит женщина, Хаген из Тронье.

Хаген быстро направился к лесу. Через несколько шагов он остановился и оглянулся. Но хижину уже окутал туман.

Обратный путь показался Хагену короче, чем утром. Да и лес было теперь не узнать: туман рассеялся, яркий солнечный свет заливал окрестности, недавно казавшиеся мрачными, несущими угрозу.

Но все-таки Хагену становилось не по себе при воспоминании о таинственной избушке, старухе и ее предсказании.

«Тебя погубит женщина, Хаген из Тронье!» Голос старухи звучал в ушах настолько отчетливо, что он готов был остановиться и оглянуться: не догнала ли она его. Хаген прибавил шагу. Издалека доносился шум рейнских волн; высоко в небе показалась маленькая черная точка. «Ворон, — подумал Хаген, — Предвестник несчастья».

Хаген остановился и, нахмурившись, взглядом проследил за полетом птицы. Холодок пробежал по его спине. «Хаген из Тронье, — Он насмешливо поджал губы. — Видели бы тебя сейчас при дворе Вормса!»

Плотнее запахнув плащ, Хаген начал быстро подниматься по склону холма. Внешне он был сдержан и спокоен, каким знали воины своего предводителя.

Берег реки не изменился. Рейн с тем же негромким шелестом нес свои воды в океан, да и рыцари, казалось, даже не двигались с места — словно он лишь на мгновение закрыл глаза и тотчас же вновь открыл их. Иные растянулись на скудной прибрежной травке или просто на песке, чтобы хоть немного восстановить силы, остальные тесным кружком расположились чуть выше по течению реки, поддерживая неторопливую беседу. Никто до сих пор не последовал его приказу почистить коней и сменить платье.

Но Хаген сердился недолго. Люди были на пределе сил, и он знал, что они сделают и невозможное, если он потребует. Достаточно будет одного слова, единственного жеста — они вскочат в седла и будут скакать вперед до изнеможения. Хаген понимал, что человеческим силам есть предел. Он слыл воином жестким и беспощадным, но это было верно лишь отчасти. Жестким он был со своими подчиненными. Беспощаден же — только к самому себе.

Один из воинов, заметив его, негромко вскрикнул. Люди оживились, некоторые вскочили на ноги, иные же лишь зашевелились на месте, будто не в силах подняться.

Гримвард поспешил навстречу Хагену, лицо его выражало облегчение.

— Долго же тебя не было, — с ходу начал он, — Я уже начал беспокоиться.

Хаген отвел взгляд:

— Я бродил по окрестностям. Хотел поразмыслить в одиночестве. — Хаген надеялся, что лангобард удовольствуется ответом, хоть звучал он и не очень убедительно: он отсутствовал слишком долго. Но рассказывать о загадочной встрече в лесу почему-то не хотелось, — Седлайте коней, — приказал он, — Мы трогаемся в путь.

— Прямо сейчас? — Удивлению Гримварда не было предела. — Коней еще не почистили…

— Прямо сейчас, — оборвал Хаген, — Я решил изменить планы, — Втайне он надеялся, что бородач не заметил дрожи в его голосе. Странное, сковывающее чувство обуяло его — это был страх. Ладони вспотели под тяжелыми крагами, горло пересохло. Хаген резко повернулся и направился к своему коню.

Животное стояло у самой воды, наслаждаясь живительной влагой. Дыхание его успокоилось, но хвост нервно ходил ходуном, а шкура, сплошь покрытая язвами и царапинами, окончательно потеряла былой глянец. Тяжелый запах распространялся вокруг — запах усталости и болезни. Хаген остановился, потрепал коня по шее и обеспокоенно оглянулся. Не только его конь был на грани изнеможения, всадники тоже выглядели не лучше. Но люди послушно поднялись все до единого и принялись седлать коней. На их лицах лежала глубокая печать усталости.