Леонид Бутяков - Меч Владигора

И варвары не устояли. Не слушая командирских окриков, бросая раненых и оружие, орда обратилась в бегство.

Савроматское войско в полном беспорядке откатывалось на юг — туда, где накануне располагался главный лагерь, и только остатки разбойной ватаги, умело отбиваясь от наседавших берендов и всадников Абдархора, устремились чуть западнее — по направлению к далеким таврийским предгорьям. Вся панорама сражения была отлично видна с верхнего уступа надвратной башни, где, потрясенные неожиданным поворотом событий, безмолвно застыли воевода Касим, посланник Ермий и княжна Любава.

Первым очнулся от столбняка воевода. Вызвав сигнальщика, он приказал трубить «смотри на меня» и срочно поднять над башней сине-желтое полотнище — знак дружинникам прекратить преследование отступающего врага.

Касим не желал рисковать. Если варвары послушаются своих командиров и, одолев страх, вновь повернут к Дарсану, две ильмерские сотни тут же будут сметены.

Княжна, выслушав его пояснения, согласно кивнула — да, лучше не искушать судьбу. И попросила сигнальщика протрубить еще раз, на особый манер: двойным медвежьим рыком.

— Это условный знак для берендов, чтобы выходили из боя, — сказала она воеводе. — Грым Отважный очень предусмотрительный вождь. С ним и с Абдархором мы все обговорили заранее…

— Одного не понимаю, — почесал затылок воевода. — Как ты, княжна, умудрилась приручить лесных дикарей да еще свести их с людьми Абдархора?

— Беренды — лесные жители, но отнюдь не дикари, — возразила Любава. — Я давно их знаю, и они весьма почитают меня. С Абдархором же мы встретились случайно, в лесочке между северными и западными холмами, когда Климога уже двинул орду на Дарсанскую равнину. Сперва мы чуть не порубили друг друга… К счастью, Абдархор признал на мне синегорские латы, а затем увидел мое сходство с братом. Так что все обошлось как нельзя лучше, и мы быстро договорились о дальнейших действиях.

— А я другого не понимаю! — раздраженно вмешался посланник Ермий. — Почему все-таки трехтысячная орда улепетывает со всех ног от двух сотен ильмерских дружинников, сотни берендов и единственного синегорца?! Вы только посмотрите, что делается!..

Напоминание было излишним. Касим и Любава и без того не сводили глаз с Дарсанской равнины, где завершалась небывалая сеча. В общем-то, сражение уже прекратилось: увидев сигнальное полотнище на башне, оба сотника остановили свои отряды, позволяя варварам без помех спасаться бегством.

Между ордой и дружинниками быстро образовалась широкая — едва ли не с версту — полоса ничейной земли. Ближе к ильмерцам она была усеяна телами убитых и раненых, а чуть подалее — теми из варваров, что были в панике затоптаны своими же отступающими соратниками.

Посреди ничейной земли, устало опустив десницу со сверкающим в ней Богатырским мечом, гордо восседал на златогривом коне Синегорский князь Владигор.

— Как случилось, что орда повернула вспять? — не унимался Ермий. — Не зря Дометий говорил о черном колдовстве, которое князю Владию покровительствует, ох не зря!..

— Не зря, конечно, — усмехнулась Любава. — Только не черное колдовство свою силу здесь показывает, а Белая магия. Неужели тебе, посланник княжеский, так трудно понять ту истину, которую даже княжна Бажена давно приняла?

— О чем ты? — Ермий тряхнул головой, словно дурь прогоняя. — Ильмерская княжна тут каким боком?

— А вот завтра ее на пристани встречать будешь, тогда сам все бока проверишь. Если, конечно, смелости хватит…

Хохот стражников прервал дальнейшие расспросы Ермия. И все же Любава — не столько ему, сколько воеводе Касиму — объяснила:

— Савроматы не по своей воле к Дарсану выступили, их сюда заклинания Злыдня вели. Меч Владигора черную сеть порубил, с их мутных глаз колдовская пелена спала, вот прозревшее войско и бросилось восвояси…

— Как бы не так, — испуганно прошептал Ермий. — Не отпускает их Злыдень!

Над юго-западными холмами медленно всплывала жутковатая черно-лиловая туча. Из груди Любавы вырвался громкий стон. Однажды она уже видела подобное, поэтому сейчас хорошо знала, что кроется за этим грозовым мраком.

— Сам Триглав явился, — вымолвила княжна.

Туча, постепенно обретая очертания крылатого дракона, приближалась к Дарсанской равнине.

Орда, подчиняясь воле Триглава (даже защитники Дарсана ощутили вдруг ледяное дуновение его приказов), прекратила паническое бегство и замерла, готовая в любой момент вновь броситься на неприступную крепость.