Ахэнне - Virgo Regina

Альтаир заорал, и крик его протянулся до Башни, до дворца Гвендолин, перехлестнулся в визг и ультразвук. Выкидыши набросились все и сразу, и мириады клыков ворвались в плоть Альтаира, разделяя на волокна.

От Альтаира, лучшего элитника госпожи Гвендолин и беглеца из самой Черной Башни не осталось и единой косточки. Выкидыши поглощали любую органику, а подобный обед выпадает не каждый день.

Затем выкидыши окружили Натанэля. Выкидыши были его семьей, и ныне узнали своего 'питомца'. Один из мутантов коснулся узким черным языком раны Натанэля. Кровь моментально свернулась.

Натанэль ответно лизнул костистое уродливое лицо вожака. Это значило: я остаюсь с вами, идти некуда: неполноценный раб подлежит уничтожению. А еще госпожа мертва, но главное — мертв и отомщен Камилл.

Что делать Натанэлю в чужом ему мире?..

Выкидыши сползали с бетона. Натанэль помедлил немного, оглянулся в сторону Башни, и последовал за ними.

*

Очнулся он от прикосновений, легких осторожных прикосновений, словно визитеры страшились потревожить покой и тяготились своей обязанностью. Мягко шелестел шелк и почти ласковы были прикосновения. Но Доминик оттолкнул их, не меняя скрюченной позы зародыша.

Какая разница, кто и зачем явился?

Разве вернут ему Теодора?

(Нарушитель, говорило создание с искореженной плотью, неподкупное как архангел-судия)

Руки помедлили немного, точно вспугнутые птицы, и вернулись. Настойчивые.

— Что вам нужно? — Доминик сел на полу, щуря заплаканные опухшие глаза. Когда рыдал? Не помнит, ничего не помнит, только буйство красок — синий-золотой-алый и холод яшмовой двери.

— Ты должен пойти с нами, — ответили незваные гости. Ими оказались певчие, Доминика вновь передернуло от их отрешенных лиц. Русалки-утопленники из потаенных рек, явилось сравнение.

Певчие обступили его черной шелковой стеной, молитвенно сложили руки. Доминик мог поклясться — они немного боятся его.

'Я так ужасно выгляжу?'

Он горько усмехнулся, затем сглотнул: новый комок боли (я-не-смогу-вынести-я-сойду-с-ума) подкатил к горлу, пустил метастазы в мышцы и артерии.

— Куда пойти? — проговорил Доминик с усилием.

— К Ней. Она хочет видеть тебя. Нас, — цепкие русалочьи лапки потянули Доминика за собой.

Он подчинился. Воля Королевы — выше всего, и в предсмертной агонии слушайся Ее, но еще каплей на иссушенную почву брызнула надежда.

Быть может, Теодор жив. Быть может, Королева решила помиловать его, или хотя бы есть шанс вымолить прощение.

Знакомые переходы. Доминик шел, окруженный свитой — или конвоем; спотыкался на ступеньках. У кружевного моста пришлось схватиться за перила, иначе растянулся бы на скользком металле. Он напоминал сомнамбулу, единственная мысль заняла разум и нервы.

Спасти Теодора. Вытащить его из ада, с того света — почему бы и нет? Доминик готов платить. Любую цену.

В зале было холоднее, чем обычно, но в черноту плеснули двойную дозу серебра; Доминик зажмурился, померещился иней и снежные узоры на стенах. На самом деле под потолком горели дополнительные свечи.

Он привычно проследовал к хрустальному трону и опустился на колени. Он успел встретиться полувзглядом с Королевой. Маска не меняла выражения.

Ничего не случилось. Здесь — вечность, здесь застыло время и свернуто пространство.

Горло Доминика свело судорогой. 'Если прикажут петь — не смогу', подумал он равнодушно, — 'Ни теперь, ни потом, никогда более'. Для Королевы нет времени, жизни и смерти… любви тоже, только ритуалы.

'Но я слишком слаб. Слишком…живой'.

Королева кивнула ему. Доминик уцепился за жест.

— Прошу Тебя… Прошу, — он прохрипел. Голос не слушался, чудилось — мУка потечет изо рта, точно кровь при ранении легкого, он протянул руки в первой за все время истинной молитве. — Прошу… верни его.

Королева не ответила.

Но выступили певчие, бесплотные тени, они окружали Доминика теснее и теснее, шуршащим гибким кольцом. Доминик следил за ними — зачем? Что им нужно от него? Убить?

Не самый худший вариант… особенно если его примут вместо Теодора.

— Я во всем виноват! — выкрикнул Доминик. Он приник лбом к прозрачной 'ножке' трона так плотно, что прихотливая резьба оставила царапину над правым веком, — Я помогал Альтаиру сбежать, и меня спасал Теодор… умоляю, покарай меня вместо него…

Певчие смыкались. Маска перехватила призрачно-ртутный блик нескольких свечей:

— Не в том вина его, что спасал тебя — но что выбрал тебя, не дочь Мою, — ответила Королева. В лишенном интонаций голосе проскочило недовольство. Доминик почувствовал — снова плачет. Слезы текут сами, не спрашивая разрешения.