Сергей Карпущенко - Месть Владигора

И Крот, приблизившись к Грунлафу, крепко обнял его. Грунлаф почувствовал смрадный запах, исходящий от полу трупа, хотел было освободиться от вызывающих тошноту объятий, но вскоре почувствовал, что не имеет сил оторвать от себя мерзкое создание.

И полутруп уже втиснулся, вошел в плоть Грунлафа, подобно ножу, когда он входит в мягкое, податливое тесто, и Хормут, с ужасом следивший за происходящим, видел, что Грунлаф как будто и не испытывает боли и даже рад этому соитию, словно принимает в себя что-то очень близкое ему. И когда Крот скрылся в теле Грунлафа, князь игов, словно помолодев, страстно заговорил, обращаясь теперь только к Хормуту:

— Кто говорил, что раньше я был жесток? Нет, я слишком мягко обходился со своими врагами. Да, они называли Грунлафа Борейца волком, зверем, но теперь они убедятся в том, что я во сто крат злее и коварнее! Прежде я щадил женщин, стариков, детей, а ныне все они падут от мечей моих воинов! Ни единого селения в Синегорье не останется, все они будут сожжены дотла! Как белка, прыгающая с ветки на ветку, побежит огонь от крыши к крыше! Давай готовиться к войне, мой верный Хормут! Такой злой, опустошительной войны еще не видел Поднебесный мир!

В тот же день обуреваемый местью Грунлаф разослал гонцов к соседям. Борейские племена гарудов, плусков, коробчаков жили неподалеку от владений игов, а поэтому двух дней пути было вполне достаточно, чтобы оповестить князей этих племен, что грозный Грунлаф, мстя за смерть своей единственной дочери, собрался в поход на Ладор с намерением завоевать все Синегорье, а самого Владигора жестоко наказать за то, что он стал причиной гибели Кудруны. Отказать Грунлафу никто из соседей не мог. Отказ мог обернуться страшной бедой и для их земель, до которых Грунлафу с дружиной куда ближе было доскакать, чем до Синегорья.

Скрепя сердца, недовольные, даже злые на Грунлафа вожди гарудов, плусков и коробчаков Гилун, Старко и Пересей стали собирать дружины и ополчения, чтобы привести их к Пустеню в срок, назначенный Грунлафом. Слыша плач жен и матерей, вопли детей, боявшихся, что более не увидят они своих родных, чистили дружинники и ратники доспехи, чинили рассохшиеся от долгого неупотребления дощатые, обтянутые толстой коровьей или воловьей кожей щиты, оттачивали клинки мечей, кинжалов, строгали стрелы, оперяли их, чтоб было в запасе не меньше полусотни, перековывали лошадей, причем заказывали кузнецам подковы с острыми шипами, ибо в зимнее время готовился поход.

Безлошадные ратники, те, кто имел лишь щит, стеганые шапку и кафтан, способные хоть как-то прикрыть в бою их тело от вражьего удара, вооружались большими копьями, в два человеческих роста длиной, с широким, плоским наконечником. С такими копьями ходили они и на медведей, а в сражениях упирали тупой конец копья в стопу и, выставив вперед отточенное железо, пропарывали грудь скачущего на них коня.

Эти ратники были также обязаны брать с собой пращу. Оружие это по видимости простое, но пользоваться им нужно с умом — вовремя отпускать один из концов пращи, раскрутив ее вначале поусердней над головой, иначе камень не только не попал бы в цель, но мог поранить или даже насмерть убить нерасторопного пращника. Такие воины к месту сбора должны были явиться с мешком камней, а дружинник, сотник или начальник над десятком ратников их вооружение осматривал с придирками немалыми: то щит оказывался не того размера или был непрочен, то кожа пращи рассохлась, а «ловушка», в которую вкладывался камень, ненадежно к ремням крепилась, то камни взяли легкие, не способные, даже если и угодят во врага, причинить ему вред.

Когда же у плусков, гарудов и коробчаков все приготовления подошли к концу, потянулись отряды союзников к Пустеню, где Грунлаф уже подготовил свою дружину и ополченье. Но не видно было пращников среди игов. У них этот род оружия считался несерьезным, пользовались им одни мальчишки, когда ходили на охоту бить тетеревов, куропаток или уток. Иным оружием решил бороться с Владигором Грунлаф. Спешно оружейники его ковали луковища для самострелов, другие делали приклады к ним, третьи мастерили рычаги спусковых устройств, четвертые плели тетивы, пятые работали над стрелами — каждый вид работы для быстроты изготовления самострелов был поручен особому умельцу. И еще не успели подойти к Пустеню основные отряды союзников, а уж у Грунлафа имелось пять сотен обученных самострельщиков и запас стрел для длительной осады гордого Ладора.