Вячеслав Касьянов - Искушение святой троицы

— Ах! — снова вырвалось у него; и чудовищное, невероятное эхо, исказив его вопль, загрохотало в необъятной темноте. Он всем телом ударился обо что-то мягкое, упругое, как батут, и это 'что-то', спружинив, подбросило его вверх, да так, что он, заорав, почти сейчас же миновал темную комнату и влетел обратно в серый колодец. И тут в его измученном отвратительным страхом мозгу сверкнула спасительная мысль, отчего у него перед глазами словно бы вспыхнула белая молния; и он, вскинув руки, вытянулся, как мог, рванулся всем телом кверху: он схватится за край ямы, он выкарабкается, он не даст себе упасть обратно! Застонав от натуги, Слава скрюченными пальцами ударился о какую-то холодную металлическую преграду над головой, отчаянно закричал, обрывая ногти, пытаясь ухватиться — тщетно! Воронка была замурована. Его снова понесло вниз, и сердце вновь захолонуло от ужаса.

В Славином мозгу происходила все это время поражающая своей стремительностью смена настроений: от непередаваемого отчаяния к неизъяснимому ужасу, от сверкающей надежды — обратно к отчаянию. Более всего им владело чувство всеобъемлющего панического недоумения, пополам со страхом, который был тем более велик, что это был страх перед сверхъестественной и потому неотразимой опасностью. Его словно прямо со сна бросило в гущу жестокой потасовки или же в тропические джунгли, кишащие ядовитыми змеями и дикими зверьми. Ежесекундно чувство мистической, жуткой беспомощности вцеплялось ему в горло и парализовало все тело, пронзая миллионом тошнотворных иголочек. Скованный страхом мозг словно помешался.

Еще одна минута фантастического полета; перед глазами у него все мелькало: удар о дно — взлет кверху — бетонный колодец. На этот раз Слава, по-видимому, не долетел до воронки и ринулся вниз, ничего не почувствовав над вытянутыми руками. За минуту до удара Слава, по-прежнему оглашая пространство воплями, ощутил чье-то присутствие в комнате, как будто она в одну секунду перестала быть пустой; что-то неопределенное, потустороннее и зловеще живое, угрожающее… Незримая материя скользнула мимо него, коснувшись темным ледяным холодом… Фантастическое невидимое существо перевернуло его вверх ногами, так что, он, в который раз замерев сердцем, увидел стремительно приближающееся дно. Ударившись и взлетев в очередной раз, он уже начал приходить в себя и даже сообразил, что на этот раз серый колодец промчался мимо. Слава сбился с пути и остался в странной, безразмерной черной комнате, наполненной — он это уже знал — некими страшными, неведомыми существами.

Опять что-то в воздухе коснулось его, обдав ветром, прошелестело мимо. В высшей точке своего полета он замедлился, на секунду повис в воздухе и, едва начав падать вниз, неожиданно опрокинулся на кого-то, летевшего, видимо, по своим подземным делам: большое перепончатокрылое, при свете, наверное, напоминавшее громадную летучую мышь. Славу окатило волной сильного животного запаха. Оба столкнувшихся одновременно вскрикнули: Слава вскрикнул от омерзения, перепончатое существо взвизгнуло по-поросячьи, породив необыкновенно выразительное эхо с металлическими звенящими отголосками. Затем тварь выскользнула из-под него, и Слава кувырком полетел вниз, шлепнулся на батут и снова взмыл ввысь.

От таких головокружительных полетов и от невидимого присутствия перепончатых летающих животных у Славы совсем все смешалось в голове, так что смятение в мыслях в конце концов пересилило даже страх и постепенно разрослось до ощущения чудовищного недоумения всем бытием. Это было сродни опасному осознанию самого себя, когда весь как будто превращаешься в один большой недоумевающий мозг, и чувство нелепости своего собственного существования достигает высочайшей точки, так что, искусственно продлив это ощущение хотя бы на несколько минут, можно преспокойно сойти с ума. 'Чего происходит?' — втиснулась в голову мысль и повисла черным вопросительным знаком, бессмысленной нелепой фигурой. Он несся с космической скоростью сквозь черную бездну. Все органы тела словно прониклись сладострастным ужасом. Недоумение заполняло мозговые клетки и болезненно напрягало воображение, и мозг, наконец, включил защитную реакцию, похоронив чувство страха. Слава впал в странную гипнотическую прострацию, напоминавшую тревожный сон или галлюцинацию, когда все происходящее отчетливо осознается мозгом и благодаря этой странности сном можно управлять. Его тело обмякло; он закрыл глаза, расслабленно вдыхая холодный темный воздух. Ему вдруг захотелось скинуть с себя всю одежду и ощутить черную комнату всеми клетками обнаженного тела. Мало-помалу скорость падения и взлета перестала волновать его, как раньше, и стала вливаться в грудь необъяснимой эйфорией, и он даже почти забыл про странных летающих существ, сновавших в темноте. Он вытянулся всем телом в воздухе, расставил руки, как крылья, свел ноги вместе и полностью отдался своему фантастическому полету. Сначала он испытывал страх при падении головой вниз и пытался подставить руки, чтобы не ударить голову. Но скоро он погрузился в новые эйфорические ощущения, и падение вниз головой стало вызывать в нем чувство щекочущей опасности, которая нисколько не страшна на самом деле, словно во сне. Теперь он даже нарочно, насколько это было возможно, пытался в полете перевернуться вниз головой, и один раз действительно спланировал ею в батут. Он был уверен, что с ним ничего не случится. Так и произошло: он погрузился головой во что-то мягкое и упругое, и оно сейчас же спружинило и безболезненно выбросило его вверх. Слава даже не стал открывать глаза и продолжал летать расслабленно в темноте, дыша как можно глубже.