Майкл Скотт - Алхимик

Сейчас, запертая в лимузине, она вспомнила один фокус, которому научилась от ведьмы с Сицилийских гор. На самом деле этот фокус был придуман, чтобы справиться с рыцарем в доспехах, но если его чуть-чуть подправить…

Закрыв глаза и сосредоточившись, Перенель нарисовала мизинцем круг на кожаном сиденье. Ди был так поглощен своим телефонным разговором, что и заметил крохотной ледяной искорки, которая соскочила с кончика ее пальца и нырнула в мелкозернистую кожу. Искра проникла в обшивку и обволокла пружины. Точно шипучий бенгальский огонек, она побежала по пружинам в металлический корпус автомобиля. Искорка закралась в двигатель, зажужжала над цилиндрами, обернулась вокруг колес, бросая огненные брызги. Колпак колеса отвалился и поскакал прочь… И тут вся машина как будто взбесилась. Окна начали открываться и закрываться сами собой; люк с жужжанием открылся, потом с размаху захлопнулся; «дворники» зацарапали по сухому стеклу и забились так часто, что просто отвалились; гудок заревел невпопад. Лампочки в салоне замигали. Маленький телевизор в левой стене сам по себе включился и начал хаотично переключать каналы.

В воздухе запахло разогретым металлом. По всему салону заплясали завитки статического электричества. Ди отшвырнул мобильник и затряс внезапно онемевшими пальцами. Телефон шмякнулся на застеленный ковром пол и разлетелся на кусочки горячего пластика и оплавленного металла.

— Ах ты… — начал было Ди и повернулся к Перенель, но машина встала как вкопанная и резко заглохла.

Из-под двигателя вырвалось пламя, наполняя заднюю часть автомобиля токсичными газами. Ди навалился на дверь, но электрические замки заклинило. С диким воплем он сжал руку в кулак и весь затрясся от бешенства. Запахи гари, жженого пластика и расплавленной резины вдруг перекрыл острый запах серы, и рука Ди приняла облик золотой перчатки. Он с размаху проломил дверь, буквально сорвав ее с петель, и выпрыгнул на цементный пол.

Он находился в подземном гараже собственной крупной развлекательной компании «Инок энтерпрайзис», главный офис которой размещался в Сан-Франциско. Доктор отполз в сторону, чтобы не сгореть вместе с выполненным на заказ лимузином стоимостью сто пятьдесят тысяч долларов. Невыносимый жар расплавил капот автомобиля, превратив его в бесформенную железяку, а ветровое стекло потекло, как восковая свечка. Водитель-голем так и остался за рулем: адская жара мало чем могла ему навредить, разве что кожа у него запеклась до твердой корочки.

И тут над головой сработала противопожарная система, и сверху обрушился ледяной душ.

Перенель!

Промокший до нитки, согнувшийся пополам от кашля, Ди вытер слезы, выпрямился и одним движением руки загасил пламя. Он вызвал легкий ветерок, чтобы развеять дым, а потом сунул голову в почерневший салон машины, боясь даже представить, что может там найти.

От обоих големов, охранявших Перенель, осталась только зола. А вот женщины и след простыл — конечно, если не считать пробоины в противоположной двери, которая выглядела так, будто ее проломили топором.

Ди сполз по кузову машины на землю и в сердцах ударил кулаками по грязной луже, в которой смешались глина, машинное масло, расплавленный пластик и жженая резина. Он не уберег Кодекс, а теперь и Перенель исчезла.

Может ли быть еще хуже?

Цок-цок, застучали чьи-то каблучки.

Краем глаза Ди проследил, как в поле зрения возникли остроносые черные сапожки на шпильках. И тогда ответ на этот вопрос пришел сам собой. Все будет становиться только хуже и хуже. Натянув на лицо улыбку, он, скрипя суставами, кое-как поднялся на ноги и обернулся, дабы встретить с распростертыми объятиями одну из тех немногих темных старейшин, которые вселяли в него смертельный ужас.

— Здравствуй, Морриган.

Древняя ирландка предпочитала зваться богиней ворон. Жители кельтских королевств со священным трепетом и страхом поклонялись ей как богине смерти и разрушения. Некогда жили-были три сестры: Бадб, Маха и Морриган. Но две из них со временем куда-то исчезли — на этот счет у Ди были свои собственные соображения, — а вот Морриган осталась править безраздельно и навеки.

Она была выше Ди (впрочем, почти все окружающие оказывались выше доктора) и с ног до головы упакована в черную кожу. Ее коротенькая курточка была усеяна серебряными заклепками, отчего казалось, что это средневековая кираса, а на кожаные перчатки были нашиты то ли гвоздики, то ли штифтики. У перчаток были обрезаны кончики пальцев, чтобы Морриган могла продемонстрировать свои черные, острые, как копья, ноготки. На талии она носила тяжелый кожаный ремень, расшитый маленькими круглыми бляшками. А с ее плеч ниспадал до самой земли плащ с большим капюшоном, полностью сшитый из вороньих перьев.