Роберт Шекли - Все рассказы и повести Роберта Шекли в одной книге

— ООН снаряжает оба флота, — сообщил он. — Послезавтра от нас ждут четкий ответ. Точнее, уже завтра. Кто-нибудь хочет шоколад?

— Нет, спасибо, — сказал Томлинсон. — Может, они приедут сюда и сами оценят ситуацию?

— Это наша работа. Если не сможем мы, я не знаю, кто сможет. — Дженкинс взглянул на свои часы. — Скоро утро. Всем нам лучше поесть и вздремнуть.

Хендрикс с трудом поднялся на ноги и пошел в кафетерий. Проглотив три бутерброда, отыскал раскладные кровати, заботливо предоставленные армией. Едва коснувшись головой подушки, он уснул.

Томлинсон разбудил его в полдень. Не в силах разлепить глаза, Хендрикс сидел на кровати с единственной мыслью, что завтра — последний день.

— Морган сказал, Алмуроа не пользуется кроватью, — сообщил Томлинсон. — Просто спит на полу. Первобытное безразличие к комфорту, как считаете?

— Возможно, — сказал Хендрикс, разминая затекшую шею. — А как спал Ирик?

— Не знаю, — ответил Томлинсон. — Кажется, его проверял Карнье.

Хендрикс протер глаза и последовал за Томлинсоном по коридору. В пустой просторной комнате три человека крутились вокруг детектора лжи. Карнье надзирал за его настройкой.

— Вы еще не слышали? — спросил он у вошедших. — Ирик спал вниз головой, уцепившись хвостом за потолочный кронштейн. — Карнье просто светился от радости. — По-моему, наглядное свидетельство варварства.

Хендрикс оставил коллег спорить о том, какой способ сна для чего больше характерен, и отправился на поиски Дженкинса.

Антрополог читал записки, которые громоздились перед ним целой стопой. Рядом на маленькой горелке весело пыхтел кофейник.

— Надеюсь, от детектора лжи будет хоть какой-то прок, — сказал Дженкинс. — Но я сильно сомневаюсь. Наливайте себе кофе. Есть какие-нибудь идеи?

— Ни единой, — ответил Хендрикс. — Все еще пытаюсь проснуться.

— Проблема вот еще в чем, — продолжил Дженкинс. — Как можно судить о цивилизации в целом по единственному ее представителю? Можно ли, к примеру, так судить о человеческой расе? Прошу прощения, у меня, кажется, не осталось сахара.

— Я люблю без сахара, — сказал Хендрикс. — А у вас есть идеи?

— Ни одной толковой. Зато ООН уже теребит меня, требуя решения. Они совершенно исключают возможность ошибки.

— Я тоже, — ответил Хендрикс, чувствуя, как оживает после глотка дымящегося кофе.

— Хочу провести несколько тестов на эстетическое восприятие, — признался Дженкинс. — Может быть, удастся за что-нибудь зацепиться. — Он встал и взял со стола портфель. — Вы со мной?

Хендрикс одним глотком допил кофе и поспешил за Дженкинсом.

— Мне интересно ваше мнение о некоторых вещах, — обратился Дженкинс к Алмуроа намеренно повседневным тоном. Он открыл портфель и достал книгу.

— «Той ночью луна окрасилась в цвет крови, — прочитал он без выражения. — Бэт Мастерсон [2] Уильям Барклай «Бэт» Мастерсон (24 ноября 1856 — 25 октября 1921) — легендарный американский ганфайтер времен Дикого Запада, страж закона, скаут армии, игрок в покер, охотник на бизонов, позже — спортивный журналист. , звеня шпорами, шагал прямиком к салуну Келлера. Его пальцы слегка касались черных рукоятей револьверов. Оттолкнув с пути двух бездельников, он подошел к двери бара».

— Очень мило, — сказал Алмуроа, всматриваясь в лицо Дженкинса. Переведя взгляд на Хендрикса, добавил: — Действительно очень мило.

— А вот это? — Дженкинс достал из портфеля другую книгу и тем же невыразительным голосом прочитал сонет Шекспира.

— Тоже очень мило, — сказал Алмуроа, переводя взгляд с одного лица на другое. — Вижу, вы культурные люди.

— А что вам понравилось больше?

— Ну, трудно сказать. — Алмуроа ненадолго задумался. — В первом отрывке, я бы сказал, больше динамики, зато второй, безусловно, более ритмичен. Мне понравились оба.

— А как насчет этого? — Дженкинс показал роскошную репродукцию Моны Лизы.

— Очень красиво, — осторожно сказал Алмуроа.

— А это? — Дженкинс поднял вверх картинку, неумело нарисованную цветными карандашами.

— Какие красивые цвета…

Из музыки Алмуроа понравился Бах, китайский народный хор, Коул Портер и короткая немелодичная частушка, которую Хендрикс сочинил экспромтом.

— Вообще-то, я не силен в искусстве, — напомнил людям Алмуроа. — Я прежде всего солдат.

Выйдя из комнаты, Хендрикс посмотрел на Дженкинса и пожал плечами:

— Похоже, он понятия не имеет о критическом мышлении. — Хендрикс почувствовал, что чаша весов склоняется в пользу другого пришельца.