Вольфганг Хольбайн: Повелительница драконов

Теперь Талианна увидела, что он не так высок, как ей показалось в первый момент: видимо, он выглядел огромным из-за отороченных мехом лат и тяжелого шлема, который был на нем. Но он был очень сильным, и его жесты говорили о том, что этот человек привык отдавать приказы.

— Я спрашиваю, что здесь случилось? — строго повторил он.

— Мы… на нас напали, — ответил один из мужчин. — Они сожгли город и всех убили.

— Они? — Из-под кромки шлема появилась узкая морщина и врезалась между бровями воина. — Кто? Как тебя звать, парень, и где остальные?

— Меня… меня зовут Джоффри, господин, — пролепетал мужчина. Он был бледен от страха.

Воин пренебрежительно взмахнул рукой.

— Здесь нет господ, — сказал он грубо. — Мое имя Храбан. Мои воины и я, — он махнул рукой в сторону своих спутников, — мы наемники, движемся на восток. Мы слышали, что там для нас есть работа. Но эта часть страны ни с кем не ведет войну. Я должен это знать или нет? — Он поджал губы, как будто ожидая подтверждения своим словам, но Джоффри по-прежнему молчал. — Так кто на вас напал и где остальные?

— Мы не знаем, го… Храбан, — запинаясь, ответил Джоффри. — Они появились ночью, и… все произошло так быстро. Мы спрятались. — Последняя фраза звучала как извинение.

Храбан пристально посмотрел на него.

— Что с тобой, парень? — резко спросил он. — Мы увидели пожар и скакали, как черти, чтобы вам помочь, а вы нам лжете?

Его рука потянулась к поясу. Он был единственным из воинов, у кого не было оружия, но его жест был однозначен. И по меньшей мере, Талианне именно из-за отсутствия оружия он казался намного опаснее, чем другие.

— Я не лгу, господин! — торопливо сказал Джоффри, но Храбан гневным жестом прервал его.

— Ты будешь мне рассказывать, что кто-то это здесь натворил и вы не видели — кто? — возмущенно произнес он, жестом указав на разрушенный город.

Джоффри испуганно опустил взгляд, и Храбан с гневным возгласом повернулся и обратился к женщине, стоявшей справа от Талианны.

— А ты? — тяжело вздохнул он. — Тебе тоже память отшибло?

— Нет, господин, — шепотом ответила женщина. — Но только вот…

— Это были драконы, — спокойно сказала Талианна.

Храбан сощурил глаза, наклонил голову набок, слегка улыбнулся и сразу же снова стал серьезным.

— Как ты сказала, дитя?

Чья-то рука легла на плечо Талианны, и кто-то произнес:

— Не слушай ее, Храбан. Она глупый ребенок. От страха у нее помутился разум.

— Сдается мне, она единственная среди вас, кто сохранил ясный рассудок, — рассердился Храбан. — Дайте ей сказать.

Он подошел к Талианне, опустился перед ней на корточки и положил руку ей на плечо. Его прикосновение напомнило ей прикосновение Гедельфи прошлым вечером. Хотя пальцы Храбана лишь слегка касались ее, она ощущала скрытую в них могучую силу. Напрасно искала она у себя внутри ощущение страха.

— Это были драконы, господин, — подтвердила она. — Я… я их видела очень четко. Они появились с севера и… плевали огнем и все разрушили.

— Ну не все, — сказал Храбан, улыбнувшись. — Вы все-таки живы. Наверно, есть еще и другие. — Он снова улыбнулся, чуть наклонился и наконец встал. Воин резко повернулся и указал на одного из своих спутников. — Денон! Дай этому неблагодарному отродью еды и питья и позови лекаря. Пусть солдаты разобьют лагерь у реки. Немного выше по течению, понимаешь? Не дай бог, животные напьются отравленной воды.

Тот, к кому он обращался, кивнул, развернул лошадь и ускакал, тогда как два или три воина неторопливо спешились и стали отцеплять бурдюки от седельных ремней. Талианна преодолела остатки страха, который она еще испытывала перед этими людьми устрашающего вида, и жадно схватила протянутый ей бурдюк.

Она выпила очень много, потому что ее горло пересохло от многочасового плача. Едва утолив жесточайшую жажду, она почувствовала, как голодна. Но спросить о еде она не решалась, тем более что она слышала, как Храбан велел Денону принести им пищу.

— Подойди ко мне, дитя, — сказал Храбан, когда она утолила жажду и вернула бурдюк.

Он улыбнулся, произнеся эти слова, но Талианна медлила. Она нервно посмотрела на остальных. Им тоже дали воду, и они жадно пили. Но нервозность («Нет, страх!» — мысленно поправила она себя) по-прежнему читалась на их лицах.

— Я… ничего не знаю, — неуверенно произнесла она.

На короткое мгновение на лице Храбана возникло выражение, будто он вот-вот мог взорваться от бешенства, но потом он только вздохнул, покачал головой и отвернулся, коротко кивнув.