Из наползающих на берег темных морских вод медленно выходили люди в рваной матросской одежде. Один за другим показывались они на берегу и все поворачивались в ту сторону, где находились Конан и Цинфелин.
– Это те моряки, которых мы освободили, – сказал Конан, щурясь. – Говорил я тебе, что следует предать их тела достойному погребению! А ты, помнится, еще называл меня суеверным. Как будто воздать человеку последнюю почесть означает проявить суеверие!
– Прости, – Цинфелин вздохнул. – Я ничего дурного в виду не имел. И… хорошо, ты был прав, Конан! Я признаю это. И готов признать еще тысячу раз.
К сожалению, у нас нет на это времени, – хмыкнул Конан. – Разумеется, в другой раз я прослушал бы тысячекратные извинения. Впрочем, ты вполне можешь заменить их деньгами. Я беру монетами любой страны, где только обитают люди, достаточно цивилизованные, чтобы возвести на своей земле пару хороших таверн.
Он схватил Цинфелина за руку и помог ему спуститься с крутого обрыва на берег.
Призрачные моряки обступили их. Странно, но Цинфелин не испытывал никакого страха при виде этих полупрозрачных фигур. Предостережение Конана насчет того, что самые опасные демоны зачастую принимают облик дружелюбных и дорогих нам людей, почему-то вылетело у Цинфелина из головы. Может быть, потому, что сам Конан смотрел на этих призраков совершенно спокойно.
От толпы отделился капитан. Он низко поклонился Конану и Цинфелину и произнес еле слышно:
– Вы спасли нас, вы оба. Мы благодарны вам. Мы готовы служить вам, пока вы не отпустите нас… Таково было условие нашего окончательного освобождения.
– Что ж, – медленно проговорил Конан, – мы с радостью принимаем вашу помощь. Видите эту башню? Ее охраняют люди, охваченные злыми чарами. Полагаю, эти люди давным-давно погибли. Они мертвы, но продолжают подчиняться чьим-то злым чарам. Они стерегут вход в башню.
– Для чего вы хотите войти? – спросил капитан.
Цинфелин хотел было рассказать о несчастной пленнице, но Конан сделал ему знак молчать и сурово обратился к спасенным душам:
– Как вы смеете задавать нам вопросы! Разве это ваше дело? Вы обязаны помочь нам! Неужели ваша благодарность так ничтожна, что вам непременно нужно знать все подробности?
Капитан замер, а затем низко склонился перед Конаном:
– Нет, господин. Нам довольно и того, что мы знаем о тебе. Ты избавил нас от ужасной участи. Твои намерения в любом случае благородны. Мы с радостью поможем тебе. Говори, что мы должны делать!
– Так-то лучше, – буркнул Конан. – Видите эти стены? Здесь нет никакой двери, а между тем нам необходимо очутиться внутри.
– Здесь есть дверь, – ответил капитан, – и если вы ее не видите, то лишь потому, что еще живы. Многое в этой башне находится не в этом мире, а в потустороннем.
– Вы должны открыть эту дверь, чтобы мы могли войти, – продолжал Конан. – Башню охраняют призрачные воины. Сразитесь с ними. Наше оружие не может нанести им поражение, но ваше в состоянии сделать это. Вы находитесь в одном и том же мире.
– К тому же, – прибавил Цинфелин, – такая смерть поможет этим наемникам избавиться от чар, которые удерживают их между мирами, не живыми и не мертвыми.
«А может быть, наемникам как раз и нравится подобное существование? – подумал Конан. – Впрочем, я не намерен пускаться в долгие рассуждения по этому поводу. Они стоят у меня на пути, и я сделаю все, чтобы избавиться от нежелательного препятствия».
Призрачные моряки дружно выхватили оружие и бросились к башне. Прямо на глазах у Конана и его спутника, они вошли в стену и скрылись внутри строения.
Конан сделал Цинфелину знак подойти поближе. Они остановились перед самой стеной и прислушались, но изнутри не доносилось ни звука. Башня поглотила второй призрачный отряд, как и первый, и двоим приятелям оставалось лишь гадать о том, что может происходить за стеной.
Внезапно в стене распахнулся проход. Только что Конан видел лишь гладкую кирпичную кладку – и вот уже перед ним зияли, словно зев чудовища, раскрытые ворота. Они были такими большими, что в них могла бы пройти телега, запряженная лошадьми. В черном проеме виднелись человеческие фигуры. Они странно светились в темноте.
– Вперед! – крикнул Конан и устремился гуда.
Цинфелин бросился за ним следом, хромая и изо всех сил стараясь сохранять на лице решительное выражение.
На самом деле он был растерян. Что им предстояло делать? Участвовать в битве призраков?
Читать дальше