Дуглас Брайан: Красавица в зеркалах

Конан отражал атаку за атакой, теснил своих врагов и все ближе подбирался к Цинфелину.

Молодой граф едва держался на ногах. В самом начале схватки он получил глубокую рану на бедре, и теперь все силы уходили на то, чтобы не упасть. Цинфелин знал, что если он поддастся слабости и опустится на песок, наемники без всякой жалости добьют его.

Конан крикнул:

– Отходи!

Цинфелин подставил меч, встречая очередной выпад врага.

– Беги, Цинфелин! – повторил Конан. – Я задержу их!

Забыв о гордости, раненый молодой человек повернулся к врагам спиной и помчался из последних сил наверх, на заросший травой холм. За ним гнались, но недолго. Тяжелые воины увязали в песке все глубже и наконец застряли. Конан в два прыжка догнал их и мощными ударами одного разрубил почти пополам, опустив меч на основание шеи врага, а другого обезглавил. Здесь, на холме, тела наемников обрели телесность. Призраки вновь стали людьми – они истекали кровью и умирали, как самые обычные люди.

Прочие устремились прочь, и скоро башня поглотила их всех.

Цинфелин лежал на траве и тяжело переводил дыхание. Конан уселся рядом с ним и принялся вытирать меч.

– Я забыл сапоги возле башни, – заметил киммериец, мельком глянув туда, откуда они только что спаслись.

– Я ранен, – сказал Цинфелин.

Конан повернулся к нему.

– Сильно?

– Не знаю… Ты не мог бы посмотреть?

Он отнял руку от бедра и показал кровавое пятно, расплывшееся по одежде и ладони.

– Сними штаны, – фыркнул Конан. – Я вижу только гору тряпок и что-то неопрятное под ними.

Вместе они стянули с молодого графа штаны. Конан плеснул на рану водой из фляги.

– Порез, довольно глубокий, но страшного я ничего не вижу, – заявил варвар. – Вашу нежную кожу несколько повредили, ваша светлость, но, полагаю, скоро все заживет. Останется шрам, которым будут любоваться лишь избранные женщины. Счастливицы, которых вы допустите на свое шелковое ложе.

– Не надо так разговаривать со мной, – попросил Цинфелин, морщась. – Может быть, я не слишком опытный воин, но, видят боги, я делаю все, на что способен.

– Ты неплохой воин, – неожиданно согласился Конан. – Мне жаль, если моя грубость тебя задела. Я хотел лишь подбодрить тебя.

– На мое ложе будет допущена только одна женщина, – сказал Цинфелин, и видно было, что именно это беспокоит его больше всего. – Та, которую я люблю. Та, что томится в башне.

– Проклятье, я не меньше твоего хочу освободить ее! – рявкнул Конан. – Перестань ныть! Сейчас я перевяжу эту царапину, потом мы отдохнем и поразмыслим, как нам быть. Кое-что показалось мне довольно обнадеживающим.

Он разорвал свою рубаху и перевязал рану Цинфелина, остановив кровь.

– Ненавижу, когда маги издеваются над беззащитными людьми, – проворчал киммериец, зло посматривая на башню. – Есть множество способов доставлять себе удовольствие, к чему избирать столь извращенные?… Впрочем, мне никогда их не понять. Сумасшедшие люди. Бешеных животных уничтожают, не так ли?

– Я вот о чем думаю, – сказал Цинфелин. – Те наемники… Их невозможно убить, когда они возле башни, но если они отходят от башни хотя бы на полет стрелы, то становятся уязвимыми.

– Те двое бедняг увлеклись в своем желании отправить меня в Серые Миры, – хмыкнул Конан. – И поплатились. Не думаю, чтобы и прочие люди Гуннара оказались такими же идиотами. Нет, дважды этот фокус у нас не пройдет.

Незаметно приближался вечер. Из припасов, взятых с собой из замка, у двоих приятелей оставалось лишь немного черствого хлеба и пара полосок вяленого мяса. С точки зрения Конана, преступно мало, особенно если учесть, что им предстояла битва.

– Мы должна закончить дело сегодня к ночи и завтра уже отправиться в обратный путь, – объявил Конан. – Я не намерен пускать корни на этом берегу. Это, в конце концов, скучно! Здесь нечем заняться, здесь нечего есть, а до ближайшего кабака еще скакать и скакать…

Цинфелин слабо улыбнулся.

– Мне тоже кажется, что я умру, если задержусь здесь дольше. Здесь даже раны не заживают. Я потеряю все мои силы и в одно прекрасное утро попросту не проснусь.

– Что ж, я рад, что мы с тобой мыслим одинаково, – объявил киммериец.

– Но как нам пробраться в башню? – вздохнул Цинфелин. – Как одолеть призраков?

– С помощью других призраков… – Конан вскочил на ноги и уставился куда-то вниз, на берег. – Ты глянь только, что творится!

Цинфелин с трудом поднялся и посмотрел туда, куда показывал киммериец.