Array Журнал «Если» - «Если» 2010 № 08

И бесконечные упражнения с различными клинками: обычным палашом, рапирой, саблей и ятаганом, но чаще всего и старательнее всего — с тем молниеносным, тонким, отточенным клинком в форме полумесяца, который Астольфо называл Избавителем.

Если вы любознательны, проделайте следующий эксперимент: выберите ясный ветреный день, прикрепите к шесту, доходящему вам до макушки, флажок из прозрачнейшего голубого шелка и разрубите его надвое своим сверкающим Избавителем так, чтобы концы разреза оставались ровными, словно это сделал портной с верным глазом, сидящий со скрещенными ногами на своей подушке. Этому вы обязаны научиться, если хотите сколотить состояние, занимаясь похищением теней.

Конечно, Астольфо наотрез отказывался признать себя похитителем теней и знаменитым мастером этого искусства.

— Я торгую тенями, — пояснял он. — Клиенты приходят ко мне. Не я их ищу. Пусть воруют остальные, если им угодно. Я продаю то, что пользуется спросом.

И это чистая правда: я ни разу не видел, чтобы он брал тень украдкой, разве только на тренировках. Очевидно, воровское прошлое осталось позади. И все же за ним тянулся длинный хвост легенд, крайне полезных для его предприятий.

Самыми утомительными были математика и трактаты по теории. Я не любитель мозголомных игрушек, и долгий дождливый день за «Первозданной теорией теней» или «Книгой антикварных теней» Карникуса не самое мое любимое времяпрепровождение. Я ненавидел и геометрию, хотя понимал ее пользу. Если собираетесь вырезать тень из того места, где она распластана в нише стены с тремя-четырьмя неровными углами, будьте любезны вспомнить о дугах, овалах и градусах. Но человек, нашедший применение изъеденным книжными червями страницам анонимного «Зеркала теней мира», есть великий ученый, до которого Фолко шагать и шагать.

Урокам, казалось, не предвидится конца. И частью обучения был запланированный обман, чтобы я не смог разобраться: где настоящее воровство, а где всего лишь тест. Возьмем для примера хотя бы нынешнее дельце. Вот мы стоим у бокового входа обшарпанного портового склада. Астольфо постучал условным стуком в ободранную дверь на кожаных петлях — два-один-два, и нас впустила парочка здоровенных грязных оборванцев, с которыми никому не хотелось бы встретиться в темном переулке. Один из них повел нас через лабиринт коридоров и остановился у маленькой двери без смотрового окошечка. Другой топал следом за нами.

В подобных обстоятельствах перепуганное тело не реагирует на разумные мысли. Я бросился на пол, одновременно выхватив кинжал из сапога, и, подобно ластившемуся коту, обвил ноги того, что повыше, подрезав ему ахилловы сухожилия. Тот взвыл удивительно высоким для столь косматого дикаря голосом, уронил абордажную саблю и отшатнулся к стене. Я мигом вскочил и выхватил шпагу, готовый защитить себя и Астольфо, поскольку предположил, что нас заманили в ловушку: богатство Астольфо было поистине баснословным, и попытки завладеть сокровищем, убив хозяина, случались весьма часто.

Но сейчас он жестом успокоил меня.

— Уймись! Что ты делаешь?

— Этот тип пытался меня убить. Приставил саблю к моей спине.

Дверь открылась. Сморщенный желтолицый старикашка с одного взгляда понял суть происходящего и негромко осведомился:

— Что, Астольфо, привел мне убийцу?

Чувствовалось, что человек этот привык властвовать.

— Лучше приструни своего приспешника, Пекуньо! Он напал на Фолко сзади! Повезло ему остаться с целым брюхом! Почему он обнажил оружие против приглашенного тобою гостя?

Старик долго, испытующе смотрел на Астольфо, прежде чем кивнуть, после чего сделал знак второму громиле-слуге, который помог пострадавшему встать и уковылять в полумрак. Я глядел им вслед, думая, что пройдет немало времени, прежде чем раненый сможет отплясывать кадриль.

— Настали гибельные дни, Астольфо, — начал Пекуньо. — Я приказываю слугам обнажать оружие, провожая гостей в мою маленькую контору.

— Я не беру с собой чужаков, и ты не раз в этом убеждался.

Пекуньо снова кивнул.

— Мой человек Доло велик ростом, но слаб разумом. Но оставим это. Считай, что все улажено.

Когда мы вошли, я при свете дюжины свечей убедился, что хозяин еще меньше ростом, чем мне показалось на первый взгляд, и к тому же обременен горбом. Он был одет в черные тунику, штаны и туфли. Только горло и запястья оттеняли белые воланы, даже не отделанные кружевом.

Он не торопясь осматривал меня. При этом лицо его оставалось совершенно бесстрастным.