Марина Ефиминюк: Второй шанс

— Эй, привет! — Тут же отозвалась рыжая. Ее голос прозвучал долгожданным глотком свежести, лицо парня мгновенно смягчилось.

— Александра? — Криво усмехнулся он.

Снежана кашлянула и опустила голову, разглядывая туфельки с острыми носами.

— Что с Заком? — Спросила Саша быстро.

— Он выжил и даже очнулся. — Недовольно ответил парень. — Демон отпустил его, но все равно успел разгромить большую часть комнат. У Зака лицо разбито, и ребра помяты.

— Лицо — моя вина. — Нехотя призналась Саша. — Я огрела его сковородкой.

Из динамика донесся ехидный смешок Лизы. Снежа наливалась багрянцем, не в силах справиться с ревностью, всегда слишком сильно утомлявшей Филиппа.

— Ты помнишь, как выглядел демон? В твоих воспоминаниях он слишком размыт. — Он разглядывал старинную гравюру.

— Ну. — Замялась Саша. — У него были большие клыки, звериная морда. Когтистые такие лапы, человеческий торс, — она в точности описывала нарисованное чудовище, — копыта вместо ног. Знаешь, как у сатиров из мифов. И еще он все время отставал от Зака. Как будто догонял его и возвращался в тело.

— Ясно. Как вы там? — Нежно спросил он.

— Киснем от тоски! — Заорала Лиза в трубку. — Мы хотим погоняться за демонами, но людям это, знаешь ли, противопоказано!

Снежа вскинулась, испуганно округлив глаза. Филипп серьезно кивнул, отвечая на ее немой вопрос.

— Я перезвоню. — Он отключился, телефон громыхнулся о стол, задев золотой миниатюрный глобус, и повалил его.

— Почему Лиза сказала… — Снежана осеклась.

— Демон высосал из нее силу. — Пояснил Филипп, а потом покрутил указательным пальцем.

Книга резко развернулась, поворачиваясь лицом к девочке, чтобы та сумела разглядеть чернобелую картинку на желтоватом мягком листе, стремившемся отлететь от корешка.

— Вот он. Духзахватчик. Он не демон как таковой, поэтому дом не трогает его, и его может видеть обычный человек, такой как Саша, к примеру. Тот, кто выпускал духа, понимал, что у него получится уничтожить всю семью. С каждым новым вселением он будет сильнее, пока не напьется нашей энергии и не сотрет с лица земли Гнездо.

— Гнездо?! — Пролепетала девочка испуганно.

— Конечно, и тогда наступит конец роду Вестичей.

— Но ведь сегодня сороковой день. Зак… — Она запнулась, заметив за скептическое выражение на лице парня. — Он станет Хозяином…

— Если доживет эти часы.

— Черт, почему ты спокоен?! — От злости она оттолкнула книгу, зависшую перед ней. Томик отлетел на несколько шагов и скособочено замер.

— Я не Вестич. — Усмехнулся Филипп. — По какойто причине дух жаждет убить Сашу, и уже попытался один раз это сделать. Я лишь хочу, чтобы он не причинил ей вреда. Считай это местью.

— Тебе наплевать на семью! — Обвинила его девочка, бледнея от гнева, и ткнула пальцем в парня. Неожиданно кончик остренького ноготка засочился голубоватым свечением, и по фалангам пальца пронеслись электрические дуги разрядов.

— Малышка, — насмешливо сморщился Фил, поднимаясь изза стола. — Тебе пора учиться управлять эмоциями, иначе ты никогда не станешь настоящей ведьмой. Сними удар, а то поранишься, детка.

От неожиданной иронии девочка сдулась, как воздушный шарик, обиженно поджав губы, и спрятала руки в больших карманах платья.

— Я не собираюсь оставаться в семье после того, как вы поступили с Максом. — Бросил Филипп, и с громким щелчком по его приказу книги выстроились, подобно солдатамновобранцам, и строго по очереди стали возвращаться на полки. Талмуды, валявшиеся на ковре, открыли темнобурое пятно засохшей крови, которое так никто и не удосужился стереть после убийства.

— Если дух в доме, то он появится, как только почувствует кровь девственницы. Ты хотела мне помочь? — Филипп изогнул бровь, не желая задавать сводной сестре главного вопроса. Та покраснела, как вареный рак, и нервно застучала каблучком по полу, следя за тем, как старинные фолианты, шурша страничками, собираются на пыльных книжных полках шкафов.

— Малышка, если уже поздно… — Непрозрачно намекая, подталкивал Филипп к ответу. — Я пойму. Мы найдем другой способ.

— Знаешь, Фил, — процедила Снежа, окинув его гневным взглядом, — я теперь понимаю, почему тебя мог терпеть только Максим! Ты невыносим! Режь! — Она протянула руку, сердито вздернув длинный рукав трикотажного платья. На узком запястье с прожилками вен болталась яркоалая нитка, завязанная узелком. Она походила на тонкую кровавую ранку, прочертившую бледную кожу.