Джон Рональд Руэл Толкиен - Хоббит, или Туда и Обратно

Да, не зря старшина занимал свое место. Люди мгновенно забыли про нового короля и направили свой гнев на Торина и его спутников. Повсюду раздавались ругань и проклятья, а те, кто недавно громче всех пел старые песни, нынче громче всех кричали, что гномы умышленно натравили на них дракона.

— Дураки! — вмешался Бард. — К чему тратить гнев на этих несчастных? Да они же первыми и погибли в огне! Смауг сунулся сюда только потом.

Говоря это, Бард вспомнил о баснословных сокровищах горы, оставшихся сейчас без сторожа и владельца; и тут лучник умолк. Он задумался над словами старшины про заново выстроенный Дол с его золотыми колоколами. Вот только бы найти людей…

Наконец он сказал:

— На проклятья и новые мысли, старшина, времени нет. Работы невпроворот. Пока я тебе послужу, но, может, я скоро подумаю над твоими словами и подамся на север с теми, кто последует за мной.

Бард ушел, чтобы помочь навести порядок в лагере и позаботится о раненых и больных. Но старшина остался сидеть на земле и угрюмо косился ему вслед. Он много думал и мало говорил, разве что кричал, чтобы ему доставили воды и огня.

Куда бы Бард ни приходил, он узнавал, что слухи о несметных богатствах без хозяина распространялись с быстротой пожара. Говорили о возмещении убытков, что золота так много, что хватит с лихвой, что можно будет даже покупать роскошные вещи, сделанные в южных странах. Да, все это подбадривало несчастных людей. А хуже было некуда — дол того противной и холодной выдалась ночь. Хижин по берегам было и так немного, одну из них занял старшина, — а еды и того меньше =- даже старшина голодал. Этой ночью многие заболели от голода, сырости и горя; многие больные, которые благополучно спаслись из разрушенного города, в конце концов, умирали. В ближайшие дни голод и болезни только разрастались.

А пока Бард взял дела в свои руки и стал распоряжаться по своему усмотрению, пусть даже и от имени старшины. Но перед лучником была трудная задача — успокоить людей и расселить их. Возможно, многие погибли бы зимой, которой сменилась осень, если бы не пришла помощь, ибо Бард тут же отправил гонцов вверх по реке к королю лесных эльфов; гонцы же встретили на своем пути их войско, хотя был всего лишь третий день после гибели Смауга.

Дело в том, что король эльфов узнавал все от своих соглядатаев и от птиц, которые были дружны с его народом. Во всяком случае, узнал он немного: уж очень сильным было смятение среди пернатых, живущих на границах Драконовой пустыни. В небесах кружили бессчетные птичьи стаи, а крылатые вестники сновали повсюду. Над Черной Пущей разнеслось чириканье, свист и гам, и далеко за его пределы полетела молва о смерти дракона. Шуршали листья и высовывались любопытные уши. А еще задолго до выхода воинства эльфов во главе с королем, эти вести докатились и на запад, прямо до сосняков Мглистых гор; Беорн услышал их в своем бревенчатом доме, а гоблины засовещались в пещерах.

— Боюсь, мы последний раз слышали о Торине Дубощите, — молвил король. — Лучше бы он оставался моим гостем. Все равно, — добавил он, — это черный ветер и дует он не к добру, — ибо он помнил предания о сокровищах Трора.

Вот почему послы Барда встретили короля среди многочисленных ратей лучников и копьеносцев, над которыми кружились вороньи стаи в предвкушении войны, которой давно не было в этих краях.

Услышав молитвы Барда, король сжалился, ибо он был владыкой доброго народа; поэтому, свернув с раннее намеченного пути к горе, он вместе с войском поспешил вниз по реке к Долгому озеру. Плотов и лодок не было; пришлось переходить реку вброд. Однако эльфы заблаговременно отправили по реке немало товаров. Эльфы — легконогий народ, и хотя они не ходили в те дни по болотам и пустынным краям между озером и Чернолесьем, они продвигались быстро. Прошло всего пять дней со смерти Смауга, а они уже были на берегах озера перед разрушенным городом. Приход эльфов был как нельзя вовремя, а погорельцы во главе со старшиной были готовы пойти на любую сделку, только бы получить помощь от короля.

Вскоре решение было принято: старшина остался с женщинами и детьми, стариками и больными, остались ремесленники и эльфийские мастера, которые начали валить деревья, и встречали плывущий вниз по реке строевой лес. Они стали наскоро строить домики по берегам реки (все таки была уже почти зима), а под руководством старшины мастера решали, где и как построить новый город, — конечно, побольше и получше, да и не на прежнем месте: намного севернее от той части озера, где упокоились останки дракона, от которых веяло ужасом. Никогда больше Смауг не вернется на золотое ложе. Он застыл как искореженная скала на мелководье. Отныне в ясную погоду его кости среди жердей старого города были видны издалека. Но немногие с тех пор осмеливались плыть через это проклятое место, и никому не придет в голову нырнуть даже за опавшими с гниющего драконьего тела самоцветами.