Сергей Плотников - Воплощение [СИ]

— Позор в том, что от твоего положения никакого толка, — уже совсем спокойно произнесла Ма. — Себя и дочь я могла спрятать, но тогда твоя мечта о власти пошла бы прахом. И что твоя власть? Ни мне не смогла помочь остаться с мужчиной, за которого сначала сами вытолкнули замуж, а потом контракт на защиту которого, видите ли, истёк, ни На-тян защитить от втягивания в «традиционное клановое обучение».

— Мы говорим каждый раз одно и то же, — бабушка тоже вроде успокоилась.

— И каждый раз ты провоцируешь меня.

— Потому что ты каждый раз творишь какую-то глупость! — или не успокоилась?

— Может, потому, что у меня всей свободы — делать эти глупости, а? Сколько мне и дочери ещё ломать себе жизнь ради твоих амбиций?

— Возможно, что и не долго, — немного помолчав, совсем другим тоном ответила бабушка.

Скучный взрослый разговор порядком поднадоел Нанао. Орать Ма и Ба друг на друга перестали — хорошо, но теперь спор перейдёт на какие-то непонятные вещи. Распределение прибыли по секторам деятельности, защита каких-то там перевозок, уважение и готовность сотрудничать боссов гокудо и триад. Окасан будет злиться, потому что изменение этого самого уважения и готовности опять ляжет на неё: где, как на командира группы, а где и лично. Как же, доверенное лицо самой Юми-сама… Однако, в этот раз На-тян ошиблась.

— Помнишь, я тебе рассказывала о гайдзине [64] Гайдзин — яп. чужеземец, варвар. , жившем здесь, в деревне, и умершем за десять лет до твоего рождения?

Этой истории девочка никогда не слышала, и потому навострила уши, делая вид, что ей ни капли не интересно. Первое, чему учат маленьких шиноби — держать язык за зубами. Пока не научишься не болтать обо всём, что спросят — ни одной тайны не доверят и ничего интересного не покажут. А интересного в деревне — ого-го сколько! На-тян это знает, потому что На-тян первая освоила Белое Безмолвие среди одногодок. Есть, чем гордиться!

— Да, припоминаю. Ты ещё говорила, что старая карга Миюри никого к нему не подпускала, и подложила ему в постель всех своих дочерей, племянницу и даже внучку. И сама бы легла, если б толк был. Да только всё зря — ничего не добилась, чудесный дар забирать чужую магию так и не пер‍е​дался.​ Хотя я т​​ак и не поняла, чем этот дар был так «чудесен»: ч‍то-то ещё более бесполезное для клана ещё поискать надо было.

— Ну, положим, будь у меня такой человек в подчинении, я бы ему применение на раз-два нашла, — когда у обачан на лице появлялась такая хищная улыбка, она словно сбрасывала лет двадцать возраста. — Зазнаек, живущих по холдам, и считающих, что им сами боги равны, ждало бы мно-ого интересных открытий… И вопрос о моём возвышении на совете от тебя бы, поверь, ничуть не зависел.

— А почему Миюри ничего не сделала, только детей пыталась заполучить? — Ма не захотела ждать, пока Ба намечтается. — Кишка оказалась тонка?

— Знаешь, я много лет так и думала. Миюри говорила всем, что Герман, подобно ронину без сюзерена, стремится только к смерти, но не к победе. Его страна проиграла, его господин пал, друзья убиты, а самого его заочно осудили и казнят, стоит ему покинуть селение и показаться на глаза посторонним. Причём сам он как бы и не против. Не осталось ничего, что держало бы его на этом свете, кроме странного запрета гайдзинской веры на самоубийства.

— Это была ложь? — даже не пытаясь изобразить интерес, уточнила окасан, устраивая подбородок на темени дочери. Макушке сразу стало тепло, а самой Нанао — уютно-уютно.

— Это была правда, — обачан опять улыбнулась так, что девочка невольно поёжилась. — Правда, но не вся. Читай!

— Это что? — насторожившаяся Ма подтянула к себе пачку листов и ловко, словно веер, разложила на столе перед собой.

— Дневник. Или мемуары. Или исповедь бумаге — сама выбирай.‍ ​Нашли ​во время ​​ремонта под полом той минки [65] Минка — традиционный японский дом с двускатной крышей. , где он жил последни‍е десять лет. А ты ещё спрашивала, зачем я себе отжала коммунальные вопросы, от которых только головная боль и никакой пользы… И ведь хитро так, стервец, положил и упаковал, что ни вода не добралась до бумаги, ни мыши!

— Ни мы, — в тон старшей родственнице закончила фразу окасан.

— Стервец девок не только валял, он много чему у нас научился, — кажется, этот факт бабушку почему-то восхищал, а не злил. — Видать и вправду некуда было идти отсюда, да и незачем. Где ему ещё столько сговорчивых красоток под бок подложат?