Михаил Бобров: Автобус

Солнце оторвалось от земли.

Ритм рассыпается. Звук убывает стремительно. Гаснет зеленое сияние. Плавно гаснет. Словно тонкое покрывало на землю падает. Существа умолкают. Кто от усталости сразу валится. Кто разбредается по платформе. Подбирают раскиданные вещи. Поднимают тех, кто выкричался до дна. Несколько пар друг другом заняты. Их обходят. Несколько человек все еще в щиты колотят и хрипят. Но со временем и они успокаиваются.

Солнце все выше. Вот и нет уже никакого зеленого света под куполом. Просто гладкий пол. Куча носилок, из которых зеленые ветки торчат. Тишина оглушительная. Шум крови в ушах. Пульс колотится. Свет обычный, солнечный. Но кажется, что иной свет. И все теперь стало иным. Даже земля под ногами. Даже воздух.

Пациентов полотенцами обтирают. Все они в испарине. Их мир перевернулся. Каждый из них по больницам наездился. Кто по дорогим и удобным. Кто по районным, где часто одной добротой только и лечат: ни лекарств, ни аппаратуры. Но такого еще никто и не нюхал. Непонятно. Непривычно. А главное, сработало. Полиомиелит, церебральный паралич и рак; серповидноклеточная анемия и СПИД; перелом позвоночника, язва желудка и лучевая болезнь — все сгорело в зеленой печи.

За круглым зданием в глубь долины — длинные ряды невысоких домиков. Первые пять кварталов заняты пациентами и сиделками. Туда и новичков ведут. По домику на пациента. Щедро. Роскошно даже. Богатый у здешних толкинистов спонсор. Дома деревянные. Мостовые на улочках — из дубовых колод, расколотых вдоль. Фонарики у дверей кованые, под старину. Сами двери дощатые. Внутри домики маленькие совсем. Две небольшие комнаты. Полы белые, скобленые. Лавки по стенам. Посередине каменный столб очага и труба в крышу. На лавках люди сидят. Когда их успели из автобуса вынуть? А, неважно!

— Мама?

Лавка чуть шероховатая — недоскоблили. Одеяло и вовсе колючее. А вот простыни гладкие. Рука скользит в удовольствие. Вода стоит справа. Вот клепка попалась под руку. Едва ощутимый запах дуба… А где клепка, там и вся бочка. Подойти ближе. Нога нащупала знакомую выемку в полу. Теперь полшага вперед. Локоть идет от пояса; чуть заметный толчок в пальцы: ручка крышки. Кисть ладонью вверх; подсунуть пальцы под гладкую ручку, сжать. Потянуть крышку вверх. Не идет… Сильнее! Рывок отдается во всем теле; даже икры напряглись… Крышка подалась. Слышно, как заплескалась вода. Не опрокинуть бы бочку: перепугаются. Тем более, что в соседней комнате кто-то говорит негромко… Не спят, значит. Осторожно наклониться. Лицо овевает влагой. Крышка опускается вдоль бедра, больно цепляет колено, стягивает кожу на ступне; наконец, ноге становится легче: крышка встала на пол. Бугристый, скользкий и мокрый край крышки прижать голенью — еще укатится. Колено боком упирается в бочку. Холодно. А теперь обе ладони в воду — ковшиком. О-ох! Вода ледяная. Руки сводит. Что там пальцы; аж в плечи отдает. Быстрее, пока не пролилось на пол — руки к губам. Ой-ой, как ножом по запястьям; на грудь плеснуло — да холоднющая же! Ух!

Вода…

В соседней комнате беседа. Беседа вполголоса. Причем один голос знакомый. Разговор негромкий, но напряженный. Что-то важное обсуждают. Знакомый голос — похоже, служанка. Второй, тонкий и с придыханием — мать того новичка, что сегодня привезли. Запинается. Слова глотает. Путается. Ошарашена. Это и понятно.

Рано или поздно догадываются все. Чаще всего догадка к полуночи приходит. Днем думать некогда. Больного надо мыть-вытирать, водить по комнате, чтобы привыкал к движению. Да и — непривычно. Лежал-лежал, никто вылечить не мог; а тут ходит. Сам. Изумление все из головы вышибает. К закату больной накормлен и спит на лавке. А сопровождающие обычно не спят. Усталость никуда не делась, но душа кипит — не заснешь. И дел еще навалом: комнату прибрать, грязные полотенца в воду бросить, замоченные прополоскать, выжать и развесить на чердаке; стопку высохших принести. Да и самим пора умыться и поесть. Как раз к полуночи управятся. На лавки сядут. Посочувствуют друг другу. Дескать, досталось вам: и передохнуть не дали с дороги. А у вас зато дети не болеют. Ничего, теперь и ваш не болеет… Слово за слово, и вот оно: — …Так что же, это другой мир? Параллельное пространство! Ну точно! Сотовики не работают… Ни радио, ни телевизора. Электричество не горит… Автобус где-то пересекает грань, и… — … И что? — доносится в щель под дверью. — А вдруг у нас просто нет электричества? И сотовиков ваших мы просто не хотим? Тогда как?