Алексей Чернов - Темный рыцарь Алкмаара

— Побереги-с-сь!

Мимо черной тенью проносится рыцарь смерти. Шлем снят с головы всадника, закинут за спину на ремне, гремит, ударяясь о вороненые доспехи. Черные волосы стянуты серебряным шнурком и веют по ветру. Белое восковое лицо, в презрительной усмешке изогнуты губы. Гремят доспехи коня и гремят удила, надетые на костяные бивни, вспыхивает пламя вокруг копыт. Не касается пыльной земли копытами конь — летит по воздуху, быстр и неостановим. Подгоняет всадника голос Прушина.

Едва успевает увернуться от грозного скакуна человек в грязном плаще. Но, увернувшись, теряет равновесие и падает в пыль.

— Вот же тварь, — бормочет, вставая. — Совсем мальчишка, а командует целой сотней.

Дарган провожает рыцаря смерти взглядом. Он не может ошибиться. Это Зитаар! Дарган делает шаг вослед умчавшемуся всаднику и, скрипнув зубами, следит, как огненные всполохи удаляются, скользя над серой землей.

Год назад Дарган сделался смертельным врагом этого человека. Год и целую жизнь тому назад.

— Деревья не распускаются, — сказала Лиин, глядя на розовые бутоны вишни.

Четыре больших дерева, росших по углам двора, давно уже покрылись бутонами, будто окутались розовой дымкой. Но дымка так и не перешла в кипение цвета.

Когда вишня распускается, лепестки у нее нежнорозового цвета, а потом день ото дня они становятся все алее — будто набухают кровью. В день, когда цветы опадают, вся земля Алкмаара становится алой — мостовые из коричневых плиток, черепичные крыши домов, аккуратно постриженные кустики остролиста, все как будто дымится свежей кровью.

Дарган протянул руку и коснулся бутона. Лепестки тут же посыпались на камни. Розовые снаружи, изнутри они были тронуты неприятной желтизной, а у основания сделались коричнево-серыми.

Быть может, южный ветер со Стеклянной пустоши принес убийственное дыхание раскаленной наковальни пустыни? Но нет, время дуть южным знойным ветрам еще не настало. Шел месяц цветения вишни, месяц западного ветра, несущего дожди с Горгового моря и дыхание весны в земли Алкмаара.

— Клянусь всеми духами предков, — мне это не нравится, — прошептал Дарган.

Он потянулся к следующему цветку.

— Не надо! — схватила его за руку Лиин.

— Почему?

— Пусть будут такими. Пусть… — она смутилась. — Хотя бы до вечера.

Деревянные, покрытые лаком столешницы уже уложили на каменные столбики сада так, что они образовали один большой стол — от ворот учтивости до самого порога. В доме накроют еще один маленький стол, где расположатся самые уважаемые гости.

Лиин была уже в розовой накидке — по цвету точь-в-точь такой же, как бутоны все еще не распустившейся вишни. Тонкий золотой кант шел по краю ткани — для свадьбы невеста выбрала самую скромную накидку. С утра девушка надела ее для обряда, чтобы призвать умерших предков на свадьбу, но так и не сняла, явилась в свадебном уборе на совместное чаепитие двух семей.

Досадная оплошность. Алкмаарцы всегда и во всем соблюдают условность обрядов. Нарушение древних обычаев причиняет их душам страдания, а духов предков охватывает тоска, похожая на боль. Если Лиин забыла о том, что должна была снять накидку, значит, не покой, а тревога и страх царили в душе невесты.

— Предки отозвались? — спросил Дарган.

— Отозвались, кажется…

— Может быть, они против нашей свадьбы? — спросил жених, мрачнея.

— Нет, ну что ты! — Лиин предостерегающе вскинула руку. — Я спрашивала глашатая — они согласны.

Если живущий не уверен, что правильно слышит голоса предков, то вынужден обратиться к глашатаю. Тот верно истолкует слабые голоса ушедших, не томя их души коварными вопросами. В таких вопросах ошибки быть не должно: месть мертвых — страшная месть.

И все же Дарган нахмурился еще больше. То, что перед свадьбой души предков не захотели разговаривать с невестой — плохой знак. Самое время вспомнить, что дом Зитаара состоит в родстве с великим домом короля-жреца Ашгана — самого могущественного чародея Алкмаара. А дом Тагана, к которому принадлежал Дарган — отнюдь не самый уважаемый клан, проживающий на оазисе близ Фундхеры, не провинциалам тягаться со столичными колдунами. Кто знает, не Ашган ли наслал это бедствие, мстя за обиду племянника? О, да, Ашган мог бы… Вполне. Но в этом случае предки поведали бы Даргану о грядущей мести. Предки молчали. И это пугало больше всего.

— Клянусь гнилыми топями, беда бродит рядом, коварная, как пустынный мираж, — прошептал Дарган.