Дмитрий Казаков - Черные руны судьбы

Ведь они отправили послушника на верную смерть? И врали ему?

Поверить в это до конца, принять столь чудовищную картину мира юноша не мог, отрицать логичные и стройные умозаключения – тоже. Рассудок его отступил, бессильный, язык словно отнялся, и осталась только ледяная корка внутри, а под ней – неугасающая, ровная боль, похожая на воспаление.

Юноша понимал, что дай он себе волю – попытается убить себя, и не столько для того, чтобы сорвать замысел Вечного, а в первую очередь для того, чтобы от этой боли избавиться.

– Эй, ты не задремал? – спросила Нейли, и он вспомнил, где находится, что он тут не один.

– Нет, – сказал Эрвин.

– Тогда пойдем, – Халльвард был уже на ногах, меч держал в руке, а оглядывался хищно и уверенно.

Через комнату, заполненную обломками камня, прошли, двигаясь вдоль одной из стен. Очутились в круглом тоннеле, в стенах которого виднелись вмятины, похожие на отпечатки громадных пальцев.

В другой момент Эрвин удивился бы, заинтересовался, что это и как сделано, но сейчас ему было все равно.

Перед развилкой остановились, решая, куда идти.

Выбор оказался бессмысленным, один из коридоров закончился тупиком, пришлось возвращаться. Юноша ощутил желание расхохотаться – ясно же, что путь здесь только один, ведущий в храм, другие являются фикцией, обманом, чтобы у попавших в ловушку мышей было время перегрызть друг другу глотки.

Второй коридор привел в большой зал, и тут они наткнулись аж на четыре статуи Вечного, выстроенных крестом: две – в позе Наделяющего Мудростью, и две – в позе Охраняющего Мир.

Эрвину захотелось одновременно поклониться и броситься на изваяние с кулаками. Но сделать ни того, ни другого он не успел, высеченные из розового мрамора фигуры засветились, и струя видений потекла через его душу, смущая ее и тревожа – подвиг Симона Охлада… избиение одержимых Хаосом младенцев… он сам, облаченный в рясу настоятеля, совершающий богослужение в Обители Света…

Тут юноша не выдержал и засмеялся – награда тому, кто предаст себя, осквернит душу грехом!

Желание убить спутников было, но на этот раз слабое, какое-то отстраненное, оно почти не трогало. Назойливый голос шептал в уши, но что именно, он даже не пытался разобраться, он просто молился, не надеясь на помощь ложного бога, а помогая себе отвлечься от всего вокруг.

Ведь кто-то же, если не Вечный, должен слышать людские молитвы?

Наваждение соскользнуло с Эрвина точно утренний туман с горной вершины, и он понял, что совершенно спокоен. Увидел, как Халльвард с перекошенным лицом изо всех сил рубит стену, и клинок с лязгом отскакивает от каменных блоков, оставляет на них щербины, летит каменная пыль.

– Я не поддамся… нет… – бормотала Нейли, сидевшая на полу, и обхватившая руками колени так, что не было видно лица, только водопад черных волос. – Блажен тот будет, кто в ненастный час ограду в сердце непременно распахнет, и радость впустит, и огонь зажжет, друзьям пошлет он весть о пире полуночном… О слава жизни, Орла в Сияньи благостный полет, и мира процветанье, и победы…

Это мало напоминало молитву, но было ей, даже если сама девушка так не думала.

Каждый из них так, как мог, сражался с Вечным, запустившим руки в глубины чужих душ.

– Драная божья хрень, жопа мира, топор мне в задницу! – рявкнул Халльвард, опуская меч.

Это обращение к Небесам не напоминало совсем, но его заменяло.

Наемник обернулся, и стало ясно, что лицо его блестит от пота, а глаза блуждают, как у пьяного.

– Э… ты как? – спросил Эрвин, чувствуя, как тает ледяная корка на сердце: хладнокровный убийца и развратная женщина, но они его спутники, товарищи по несчастью, и он должен помочь им.

Таков долг того, кто избрал путь служения… не ложному богу, а добру вообще.

– Как с похмелья, – признался Халльвард. – Тошнит, блевать тянет, и вообще погано.

– Так тебе и надо, – проговорила Нейли, не вставая, и голос ее прозвучал хрипло и низко, почти как мужской. – Еще бы толстое суковатое полено тебе в задницу вставить – для полного удовольствия.

Эрвин открыл рот, готовясь предотвращать стычку, но понял, что она улыбается, и что наемник ухмыляется тоже.

– Что уставились? – буркнула девушка, поднимаясь. – Я не причесана, и не одета.

– А по мне ничего, – Халльвард одобрительно кивнул. – Выйдем отсюда, завалю тебя еще разок.

– Сначала надо выйти, – сказал Эрвин. – А что ты читала такое?

Нейли бросила на него быстрый взгляд: