Дмитрий Казаков - Черные руны судьбы

Мир оказался совсем не таким, каким он выглядел по книгам и рассказам.

Но хуже всего было то, что он совсем не походил на творение благого и всемудрого божества, коим представлялся Вечный в священных текстах, обрядах и проповедях. За пределами стен обители царили кровь и грязь, убийства и неверие, богохульство и обман.

«Как такое возможно?» – спрашивал себя Эрвин, и не находил ответа.

Не иначе, как Властитель в великой милости своей послал ему особое испытание, достойное того, кто должен исполнить обряд в Обители Света, вернуть благоволение Вечного на грешную землю. И испытание это надлежит пройти, а собственных сил на это вряд ли хватит, и проще всего их найти в молитве.

Вчера юноша переночевал на постоялом дворе, последнем в пределах Фавилы, а сегодня пересек границу герцогства. Через пару дюжин миль дорога свернет, чтобы соединиться с торговым трактом, идущим к гномьим владениям в Старых горах, ему же предстоит идти прямо на восток.

Эрвин хорошо помнил рассказ умирающего брата-наставника, тот дорожный план, что сгинул в Кардифре вместе с сумой, но на всякий случай вчера расспросил хозяина постоялого двора.

– Помилуй наше нечестие, очисти глаза во имя праведности, разумения и ясности, да воздвигнется мощь твоя на нашем основании из истинной веры, что вечно пребудет во имя Вечности, – шептал он, не забывая время от времени осенить себя священным знаком или склонить голову.

Дорога была пустынной, лишь изредка попадались телеги и группы всадников.

Из глубин памяти всплыла улыбка дочери лекаря, сердце дернулось, и юноша сбился. Остановился, поправил висевшую на плече суму, и начал молитву снова – нет, он изгонит греховные побуждения, не даст неблагочестивым мыслям одержать верх!

Вспомнил то, что видел в лекарском шатре в день битвы… разорванные животы, заживо гниющие от боевых заклинаний люди, проломленные черепа, лужи крови, и на мгновение забыл слова. Пришлось остановиться, сойти с дороги и, встав на колени, покаяться и очиститься.

Это помогло, но ненадолго.

Семнадцать лет жизни под сенью Вечности дали Эрвину меньше впечатлений, чем последние пятнадцать дней, и впечатления эти оказались не благими, не радостными и даже не приятными. Его душа переполнилась горечью, болью и недоумением, в ней завелись подобные червям сомнения…

Разве в силах ничтожный и грешный человек одолеть их самостоятельно?

Нет, он может лишь надеяться на помощь благого Властителя.

На обед остановился на берегу речушки, бежавшей меж лесистых берегов, а к ночи добрался до озера, что вытянулось вдоль дороги почти на милю. Набрал хворосту, и в небольшой ложбинке у самой воды разжег костер – для тепла и уюта, готовить все равно не собирался.

Едва развязав суму, услышал шаги, и через мгновение из полумрака выступил человек: высокий, но сгорбленный, в простой одежде, и с длинным, толстым посохом.

– Мир тебе, странник, – сказал он, и Эрвину показалось, что глаза незнакомца полыхнули голубым.

Неужели маг? Вечный да защитит того, кто в него верует!

– И вам мир, господин, – проговорил послушник. – Разделите со мной трапезу?

– Конечно, – человек с посохом вступил в круг света от костра, и стало ясно, что это не маг: тот не будет «щеголять» с дырами на коленях, никогда не подпояшется веревкой и не наденет лаптей.

– Тогда присоединяйтесь, во имя Вечного, – Эрвин разложил на чистой тряпице вареные яйца, ломти солонины и хлеба, поставил флягу с водой. – Простите меня, господин, но перед трапезой я должен помолиться.

Поднимаясь, заметил, что тень незнакомца как-то странно движется, но решил, что виной всему пляшущее пламя костра. Вернувшись к пламени, обнаружил рядом со своей снедью большой кусок сыра и две вяленых рыбины.

– Приступим же, – сказал человек с посохом.

Но сам он ничего не съел, все сидел неподвижно, смотрел юноше в лицо, и время от времени морщился. А когда тот покончил с едой, глаза незнакомца вновь замерцали голубым и, наклонившись вперед, он спросил:

– Вижу я, что ты, юноша, ведаешь многое?

– Грех хвастаться познаниями, – ответил Эрвин, пытаясь понять, с кем свела его судьба: на бродячего певца не похож, на нищего тоже, может быть, служитель Сияющего Орла?

– Почему же? – брови незнакомца поднялись. – Знания – это единственное на самом деле, что имеет цену. Вот, смотри, не дивно ли то, что земля сия не имеет формы естественной? Дивно. Но еще более чудно то, что она дает кров мириадам живых существ.