Саймон Браун - Сын соперника

Чиерма почувствовал, как его глаза наполняются слезами. Это нечестно. Не надо говорить такое…

— Поэтому ты делал мне больно, — продолжала Энглей. — Ты всегда делаешь больно тем, кого любишь, потому что самые близкие — самые беззащитные. Теперь-то я это поняла…

Слезы обожгли щеки Чиермы. Он в изумлении дотронулся до лица.

Черный поток армии Лерены преодолевал очередной перевал.

— Ты никогда не относилась ко мне хорошо, — горько произнес экс-губернатор.

— Конечно же, я хорошо к тебе относилась, — возразила Энглей. — Я ведь дала тебе призвание…

Чиерма пристально посмотрел на нее. Ему почудилось, что в лице леди слились черты лиц и Энглей, и Лерены, и Паймера.

— Думаю, я сам хотел бы найти свое призвание…

Гэлис Валера приказала шести ротам ополченцев перейти на быстрый шаг.

Ланнел, стоявший за спиной стратега, перевел приказ для киданцев. Тори выпустили из Цитадели по распоряжению Гэлис и мобилизовали в качестве инструктора ополченцев, что постепенно вывело его из депрессии и оцепенения, в котором он пребывал постоянно. Тори никогда не улыбался и отказывался смотреть стратегу прямо в глаза, но всегда без малейшего промедления выполнял все ее поручения и приказы. Гэлис решила, что из него выйдет достойный солдат.

Услышав приказ, ополченцы начали громко жаловаться и даже довольно скверно ругаться. Стратег даже ухом не повела. Киданцы были бы весьма удивлены, узнай они, что эти самые ругательства, произносимые на двух языках, не только не огорчали, а прямо-таки радовали слух Гэлис.

Она сформировала роты таким образом, что часть бойцов составили вооруженные огнестрелами хамилайские солдаты, которые должны были делиться с киданцами боевым опытом. Местные жители получили мечи и копья. Раздоры, вспыхнувшие было в самом начале, быстро сошли на нет после усиленных тренировок, устроенных стратегом. Рекруты занимались сутки напролет. После такого режима все были настолько измучены, что не могли спорить ни с кем, кроме Гэлис.

Постоянная муштра давала свои плоды. Ополченцы не только начали работать сообща, но и учились слушать командиров, присматривались к товарищам, стоявшим в одном строю с ними во время нескончаемых учений. Они даже начали гордиться своими успехами. Гэлис поощряла дружескую конкуренцию между шестью ротами. Еще более жесткое соперничество развернулось между ополченцами и регулярными войсками.

Сегодня стратег хотела утомить солдат по максимуму, чтобы у них не осталось силы думать о врагах, подошедших утром к городским стенам. Последний день учений. Завтра в бой вступят уже вполне организованные отряды народного ополчения.

Часть подразделений, подготовленных Гэлис, отправится на Кархей, другие останутся на Херрисе в качестве резерва или переправятся на третий, самый южный остров, Кайнед.

Раздался выстрел из лонггона. Все в Седловине затихли. Даже стратег затаила дыхание и долго смотрела на Цитадель. Впрочем, вряд ли враг вздумает пойти на штурм в первый же день осады… Гэлис облегченно перевела дух, когда не услышала повторного выстрела. Да, это наверняка Кадберн отправил врагам короткое, но веское послание: только протяни ко мне руку, и я непременно ее откушу.

Стратег повернулась к ополченцам и приказала повторить упражнение. В ответ не последовало ни одной жалобы. Все как-то сразу поняли, что экзаменовать-то их будут кровью.

Мир опустел.

Лерена, наблюдая за тем, как ее армия занимает позиции у Беферена, изо всех сил искала тот огромный океан Сефида, в котором она беззаботно купалась после убийства собственной сестры Юнары.

Нет, не осталось ничего…

Императрица использовала весь запас магии во время бойни на холмах. Сердце Лерены начинало биться чаще, как только она вспоминала о той реке ярости, что унесла ее в безумное никуда. Императрица упивалась мыслями о разорванных на кусочки врагах, однако радость вмиг улетучилась, как только она не увидела вокруг знакомого голубого сияния.

Лерена утешала себя мыслью, что скоро весь Ривальд будет в ее руках. Она добьется того, чего не сумел добиться ни один Кевлерен: объединения целого континента под одной короной. А что же делать после? Самое лучшее — возвратиться в птичник, в любимый Омеральт. Нет, она больше никогда оттуда не уедет.

Императрица взяла Паймера под руку.

— Дядя, я хочу, чтобы и вы, и все остальные члены семьи находились как можно ближе ко мне во время осады. Видите ли, я боюсь, как бы с вами что-нибудь не приключилось. Мои гвардейцы прекрасно позаботятся о вашей безопасности.