Лорел Гамильтон - Пуля

Жан-Клод стоял неподвижно рядом со мной. Я посмотрела вниз на мужчину, лежащего у меня на коленях, и, наконец, сказала:

— Нет, не спорит.

Он поднял голову вверх, чтобы посмотреть мне в лицо.

— Я думал, тебе легко дается убивать. Я до сих пор не понимал, насколько дорого тебе это обходится, — он сглотнул, и его глаза заблестели. — Я позволял тебе убивать вместо меня в течение многих лет. Я заставлял тебя совершать ужасные вещи, потому что был слишком щепетилен. Я утешал себя, говоря, что это тебя не беспокоит, что тебе ничего не стоит делать грязную работу для волчьей стаи, но я обманывал себя, чтобы не чувствовать вину. Все, что ты сделала, чтобы защитить нас, и заставить других оборотней и вампиров дважды подумать, прежде чем нападать на Сент-Луис, имело свою цену. Я говорил себе, что ты не платишь эту цену, что ты слишком холодна. Сегодня я видел твое лицо, когда ты поняла, что Ноэль мертв. Я видел твое лицо после того, как ты убила Хейвена. Я видел боль. Я видел, чем ты расплачиваешься, и мне очень жаль, что тебе пришлось это делать в одиночку.

Я посмотрела в его карие глаза и не знала, ущипнуть себя, или его.

— О чём ты? Неужели теперь ты станешь помогать мне убивать людей?

Он покачал головой.

— Я буду защищать волков, применяя насилие, когда это нужно, но я никогда не буду убийцей, Анита. Я не жалею об этом, но мне жаль, что ты вынуждена платить большую цену за нашу безопасность, чем я, потому что я никогда не буду…

Он остановился, как будто не знал, что сказать.

— Ты никогда не будешь убийцей, как я? — закончила я.

Он поднял глаза и покачал головой.

— Я этого не говорил и никогда бы так не сказал. Хейвен должен был умереть. Он был слишком опасен, слишком непредсказуем, чтобы оставаться Рексом.

— Я убила его не из-за этого, — сказала я.

Ричард изучал мое лицо.

— Я не понимаю.

— Я убила его, потому что Ноэль совершил смелый поступок. Ноэль оттолкнул Натаниеля в сторону от выстрела. Ноэль, который был самым слабым из всех вас, ребята, когда пришло время, поступил храбро, и он должен был выжить. Он должен был бы жить и стать еще смелее, и получить степень магистра, и прожить свою жизнь. Ему было всего 24, и теперь он мертв, и мы даже не можем сказать его родителям, что он умер как герой, потому что мы не можем сказать им правду о том, что произошло. Они никогда не узнают, что он умер храбрецом, погиб достойно, погиб, спасая жизнь мужчине, которого я люблю… Тогда как все, что я смогла сделать — это пересечь комнату и стрелять его убийце в лицо, пока он не сдох, — я заплакала вопреки своему желанию держаться. — Я убила Хейвена не потому, что так было лучше для города или для львов, Ричард. Я убила его потому, что после того, как погиб Ноэль, это было меньшее, что я могла для него сделать. Я убила Хейвена потому, что он пытался убить Натаниэля, а это недопустимо. За это он должен был умереть. Потому что я видела по его глазам, что пока он жив, Натаниэль никогда не будет в безопасности. И я сделала все, чтобы защитить его.

Жан-Клод крепко обнимал меня, бормоча утешительные слова по-французски. Ричард снова уткнулся лицом в мои ноги и обнял их. Они прижимали меня к себе, и я позволила себе заплакать по Ноэлю, и Натаниэлю, и из-за осознания того, что я убила одного из своих любовников. Убила, несмотря на то, что мои губы все еще хранили вкус его тела, и я по-прежнему помнила ощущение его внутри себя. Я смотрела в те же самые глаза, которые глядели на меня в постели, когда мы занимались любовью, и превратила его лицо в месиво из мяса и костей.

И, в конце концов, последнее воспоминание превратило мой плач в рыдания.

Я, наконец, отправилась сменить Мику у постели Натаниэля. Часть комнат мы превратили в больничные палаты, чтобы в случае ранения наших людей не отправлять их всех в больницу для ликантропов, которую веркрысы создали для местных оборотней несколько лет назад. Человеческие больницы не всегда брались за лечение ликантропов. Комната была небольшой с двумя одинаковыми больничными кроватями, свет сейчас был приглушен, но я знала, что в этих помещениях был самый яркий свет во всем подземелье. Это была часть проекта реконструкции, который мы придумали, когда переделывали все остальное. Жан-Клод действительно пытался сделать это место нашим домом. Только я скучала по окнам.

Моя истерика закончилась. Я сидела там, держа его за ту руку, которую не продырявили. Натаниэль улыбался мне, и этого было достаточно. Я жалела, что убила Хейвена таким способом, но не сожалела, что он был мертв. Он стрелял в Натаниэля. Он хотел навсегда отнять у меня эту улыбку, эти глаза и руку, лежащую в моей руке. Нет, я не жалела, что Хейвен был мертв. Если бы Ноэль не умер, думаю, я чувствовала бы себя еще лучше.