Лорел Гамильтон - Пуля

Он посмотрел на женщину у него на коленях, и я поняла, что это была вампирша-блондинка, Гретхен. Она была совершенно вялой, когда он поднялся с ней на руках. После того, как он встал, остальные соскользнули на опустевшее место на софе. Я узнала Байрона, одного из вампиров-стриптизеров из Guilty Pleasures. У женщины, валявшейся возле Байрона, были ярко-красные волосы. Это, должно быть, была Кардинал. Ричард осторожно положил Гретхен на пол, поскольку на софе места больше не было. Его спина была покрыта царапинами, некоторые из них кровоточили. Были ли какие-то из них оставлены мной?

Он повернулся, и я заметила, что сбоку по его шее и ляжкам спускаются струйки засохшей крови. Также у него был укус на изгибе локтя. Он, как и я, должен был умереть от потери крови.

Еще больше царапин было на его руках и даже по бокам его тела. Кому-то, или даже не одному, нравилось пускать в ход ногти. Ричарду пришлось пробираться между телами. Я поняла, что большой стеклянный журнальный столик пропал без вести. Я огляделась вокруг Жан-Клода и обнаружила остатки столика в клубке рваных драпировок.

— Не думаю, что буду покупать еще один стеклянный стол, — сказал Жан-Клод. — Возможно, металлический.

Ричард был почти рядом с нами, ему всего лишь надо было сосредоточиться на том, как переставлять ноги в этом лабиринте из различных частей тела.

— Я ничего не помню после того, как ты обратил потребность в смерти в ардер, — сказал он, продолжая глядеть на пол, когда делал последние несколько осторожных шагов.

— Я тоже, — проговорила я.

— Как и я, — сказал Жан-Клод.

Ричард споткнулся, зацепившись за ногу, скрытую под грудой одежды. И Жан-Клод, и я, оба схватили его за руку, на автомате. Внезапно одно воспоминание вспыхнуло в моей голове: страстно целующиеся Жан-Клод и Ричард. Ричард, срывающий прочь с Жан-Клода черную рубашку, белая кожа, проглядывающая через рваную ткань, а затем изображение с Ричардом исчезло. Я внезапно погрузилась глубже в сенсорную память о Жан-Клоде рядом со мной, во мне, и Ноэля в человеческой форме передо мной. Я опускалась на него, а белокурая львица наклонилась, чтобы поцеловать его.

Я вдруг оказалась сама по себе, никого не касаясь. Мне пришлось крепко зажмуриться и снова открыть глаза, чтобы увидеть то, что было здесь и сейчас.

— Что это было? — спросила я.

— Воспоминания, — сказал Жан-Клод.

— Все прекратилось, когда я отстранился. Я не хотел знать, что произойдет дальше.

Голос Ричарда был таким злым. Что, по его мнению, случилось? О, и было ли это? Все, что я помнила, — это как они целовались, и как он помог мне раздеть Жан-Клода, но я смутно помнила о других руках, тянущихся к Ричарду, хватающих его.

— Думаю, ты не сделал того, что думаешь, — заметила я.

Он уставился на меня, и я знала, что он защищался так сильно, как мог, чтобы его гнев не коснулся нас своим жаром и не поднял моего зверя. Я оценила его контроль, но также я знала, что если он думает, что у него с Жан-Клодом был настоящий секс, это может разрушить всю положительную работу, которую он сделал. Это могло бы отбросить все назад к тому, что было раньше. Мне нравилось, когда мы лучше ладили, но я не знала, как это сохранить.

— У нас не было секса, Ричард, — подтвердил Жан-Клод.

— Я видел нас, — сказал он.

— Ты видел поцелуй и небольшие ласки, но Гретхен коснулась тебя и увлекла за собой.

— Я проснулся с ней на коленях. Она любит тебя, упорно и одержимо. Разве глубина ее любви к тебе не должна была удержать ее в безопасности от ардера? Я думал, любовь защищает.

— Она, вероятно, потянула тебя прочь от меня, но как только она прикоснулась к тебе, ардер распространился и на нее, и она достаточно любит мужчин, чтобы ей не хватило сил оставить тебя для меня. Она не любит меня, она мной одержима. Одержимость — это не любовь, Ричард, это тип обладания. Любовь не имеет ничего общего с обладанием.

— Если любовь может помочь нам противостоять этому, тогда… — я не могла заставить себя закончить предложение.

— Тогда это значит, что никто из нас не любит друг друга? — сказал Жан-Клод. — Нет, ma petite. Ардер возник не из-за потребности кормиться, это было кормление, заменившее резню, которой ждал от нас Любовник Смерти. Вся та энергия, которую мы подняли и та, что происходит от голода зверя и жажды вампира, превратилась в секс. Это была пища, которую Любовник Смерти не мог переварить, так что он выбыл из игры.

— Я слышал его, и у меня есть твои воспоминания о нем, — Ричард вздрогнул.