Ольга Валентеева - Время не знает жалости

Коридор уперся в дверь. Владыка распахнул ее, и мы очутились в огромном зале. Он напоминал храм — потолок терялся в вышине, образуя купол. Серые дымчатые стены. Клочья тумана, которые, казалось, можно пощупать. От этой картины веяло величественностью — и беспросветностью. Хотелось сжаться, превратиться в маленькую точку, чтобы никто не мог ненароком раздавить.

Мы с Эдом расстались пару минут назад, а я уже физически ощущала его отсутствие. Хотелось вернуть, прижаться, почувствовать себя в безопасности. Рядом с Эдом всегда казалось, что неприятности обойдут стороной. Что он справится с любой проблемой. А сейчас справляться должна я, чтобы вытащить его отсюда. Чтобы никто не смел нас разлучить.

Владыка сел на кресло с высокой спинкой — чем не трон? Я замерла перед ним. Стало холодно. Так холодно, что, казалось, заговори — пойдет пар.

— Все еще хочешь пройти испытание? — поинтересовался будущий родственник.

— Да.

А сама подумала, что ради Эда — все, что угодно.

— Тогда внесите зеркала.

Зеркала? Что за шутки? Я его что, по отражению узнавать буду? Затея показалась глупой.

— Перед тобой — отражения силы моих сыновей и дочерей, — пояснил Феон. — Ты должна определить принадлежащую Эду. К тебе выйдет тот, чью силу ты изберешь. Но предупреждаю — не все мои дети одинаково… безопасны.

Я задрожала. Нервы. Здравый смысл подсказывал, что шанс угадать из тридцати зеркал одно ничтожно мал.

Для начала я прошлась между ними, словно в зеркальном коридоре. Протянула ладошку к одному, другому. Отовсюду веяло холодом. Никто не торопился откликаться на зов.

«Эд, — повторяла мысленно. — Эд, пожалуйста, если можешь, дай хоть какой-то знак».

Но знака не было. Только беспросветная игра отражений. Казалось, шагни ближе — и заблудишься в этом бесконечном лабиринте.

Как узнать его? Как увести с собой?

«Сынок, — позвала своего малыша, — у тебя ведь такая же сила, как у папы. Давай отыщем подобную».

И снова пошла вдоль зеркал. Но на этот раз энергия отличалась. Покалывание, сильный холод, легкое тепло. Скорее всего, зависело от степени доброжелательности владельца. И вдруг ладони словно обдало жаром. Нашла? Или это — обладатель какой-то огненной силы?

Но сын утверждал, что именно эта энергия принадлежит его отцу.

— Я сделала выбор, — повернулась к владыке. — Вот в этом зеркале находится слепок силы Эонарда.

— Ну так позови его, — ухмыльнулся Феон.

Ошиблась? Не может быть! Хотя от Феона всего можно ожидать.

— Выйди ко мне! — позвала громко, чувствуя себя героиней не сказки, а фильма ужасов.

Зеркало померкло, превращаясь в дверь. Она распахнулась — и я попала в объятия Эда. Неужели? У меня начиналась истерика. Уткнулась в его плечо и тихо рассмеялась.

— Аля, ты в порядке? — встревоженно спросил он.

— П-почти, — пробормотала сквозь приступ смеха, на смену которому по щекам покатились слезы. Я рыдала захлебываясь, а Эд гладил меня по голове и шептал что-то успокаивающее.

— Молодец, девочка, — поднялся с кресла Феон. — Что ж, в кои-то веки сын сделал достойный выбор. Так и быть, можете идти. Вам откроют проход.

— Я бы так не спешила.

Дверь в комнату распахнулась, пропуская Фортуну. Вспомнила, что она наговорила обо мне Эду. Никак не уймется! Фортуна прошла мимо, прошелестев подолом алого платья, и остановилась перед отцом.

— Есть что сказать, Эринния? — спросил Феон.

Вот как ее зовут на самом деле. Эринния. Красиво. Жаль, имя досталось такой злюке. Я не ожидала от нее ничего хорошего. Наоборот, внутренне подготовилась к худшему.

— Есть, папа, — поправила она светлые локоны. — Все дело в том… — выдержала театральную паузу, — что Александрина беременна. От Эонарда, конечно же.

Наши с Эдом взгляды встретились — и мир перестал существовать. Неверие, надежда, счастье. Целая гамма чувств.

— Аля, это правда? — спросил он.

Я кивнула. И взвизгнула, потому что Эд подхватил меня на руки и закружил по комнате.

— Поставь, поставь меня немедленно! — пыталась угомонить этого сумасшедшего, но кто слушал? Наконец Эд вспомнил, что мы не одни, и мои ноги коснулись земли.

Я обернулась к Феону. Он смотрел на меня так, как смотрят на диковинную бабочку, приколотую к картону в чьей-либо коллекции. Со смесью жалости и любопытства. Мне стало не по себе. Прижалась к Эду. Я отвоевала право забрать его на Землю! Но что-то подсказывало, что владыка готов все переиначить.

— Мои поздравления, — улыбнулся он, хищно и неприятно. — Что ж, это меняет дело. Конечно, дражайшая Александрина, мы примем тебя в нашу семью. Но на Землю ты не вернешься. Моему внуку нечего там делать. Или внучке?