Ольга Валентеева - Время не знает жалости

— Допустим, — снова заговорил он. — Допустим, мы знали друг друга на Земле. Зачем ты пришла за мной сюда?

— Я люблю тебя. — Слезы снова покатились по щекам. — Ты не помнишь, но мы же любили друг друга. Как ты мог забыть?

— Я? Любил тебя?

Во взгляде Эда читалось сомнение. И оно резало сердце в клочья.

— Да, — ответила, глядя в глаза.

— Тогда докажи. Я хочу вспомнить. Пытаюсь, но что-то мешает. Как заслон стоит. А за ним — пустота, тьма.

— Браво! — Лесс захлопал в ладоши. — Только мой брат мог решиться на такую глупость. Эд, не далее как вчера ты умолял нас забрать твою память. Сегодня уже готов снова ее вернуть, лишь бы утешить глупую девчонку, с которой провел пару ночей. Ты непостоянен, брат мой!

— Я. Хочу. Знать.

Голос Эда звенел сталью. А я боялась. Меня трясло.

— Хорошо, — кивнул Лесс. — Аля, он твой. Помогать не буду, и не надейся. Разве что слегка.

И снова занял свой наблюдательный пост, словно зритель в концертном зале. Но мне было плевать на Лессандра. Мне нужен и важен только Эд. Он не понимал, на что соглашается. Зато я понимала. И знала, что будет больно. Если бы не ребенок, который должен был совсем скоро появиться на свет, я бы ушла. Эд заслужил покой. Заслужил нормальную жизнь в своем мире, жизнь без горя и разочарований. Но он — отец моего сына. Человек, которого мы оба любим. Который нам нужен.

Я шагнула к Эду, обняла. Понятия не имела, что делать дальше. Просто уткнулась лицом в рубашку, вдохнула родной запах, ощутила идущее от него тепло.

«Помоги», — мысленно попросила сына.

И вдруг ощутила, что падаю. Пытаюсь вцепиться во что-то, а мир вокруг меня засасывает, словно в воронку. Перед глазами мелькали лица. Некоторые я узнавала — Лессандр, Фортуна, отец Эона. Словно видела вместе с Эдом. Когда это было? Сколько веков назад? Эд наблюдал за Землей. Часами. Отец запрещал ему вмешиваться, кричал, наказывал, только все было зря. Какое-то помещение, толпы людей. И голос: «Изгнан, пока не осознаешь своей ошибки».

Не осознал. Вокруг — мой мир. Поняла это по ярким краскам, запахам, звукам. Счастье. Меня заполняло счастье. А потом — растерянность. Что делать? Как быть? Эд ничего не знал об этом мире. Все интересно, все ново. Он доверился людям. Ему казалось, что они — самые занятные существа из всех, что он видел. Но волшебство быстро закончилось. Я испытывала боль вместе с ним. Меня ненавидели, предавали, пытали. Множество раз пытались убить. Я кричала, плакала, вырывалась. Только все сильнее прижималась к Эду, чтобы он знал — я рядом. А потом время потекло, как река. Одни и те же лица, одни и те же стены. И холод, лютый холод внутри. Вот она я. Маленькая, похожая на нахохлившегося воробушка. Умоляю спасти Артема. Эду странно это слышать. Он давно уже никого не спасает. У него просят власти, денег, силы. И так редко — защиты другого существа. Он хочет видеть меня снова. Наблюдает, греется моим теплом. Привыкает, все время ищет взглядом. Любит. Я физически ощущала его любовь, страх перед будущим и легкий отголосок надежды. А потом — снова боль разлуки и непонимания. Счастье от моего появления, гибель для нашего мира. Тьма, отчаяние. И желание забыть.

Мир обрел ясность. Я прижималась к Эду, не сдерживая слез. Он тяжело дышал, словно бегом преодолел огромное расстояние. На лбу выступила испарина. И смотрел на меня так, что стало страшно.

— Аля, — холодно, будто камешек покатился с горы.

— Я пришла за тобой, родной, — прошептала так, чтобы слышал только он. — Прости. Прости меня. Это все он.

Обернулась к Лессу. Тот развел руками — мол, грешен, каюсь. Эд, похоже, и так обо всем догадывался, потому что не удивился. Только крепче обнял.

— Ты зря пришла, — заговорил снова. — Тебе здесь не место.

— Не зря. — Ах, если бы мы были наедине! — Я не уйду без тебя.

— Меня не отпустят. — Эд по-прежнему смотрел холодно, но я научилась не верить его маскам. — Но спасибо, что попыталась.

— Я открою проход, я сумею, — настаивала на своем.

— Ты сможешь уйти. Я — нет.

Эд повторял, словно маленькой. А я не верила. Понимала, что ни за что его здесь не оставлю. Особенно после того, как разделила всю его долгую жизнь. Страшную, темную, беспросветную.

— Эд прав, милая Александрина, — вмешался Лесс. — Ты не сможешь увести его. Хотя, без сомнения, все это очень занятно.

— Почему? — спросила прямо.

— Допустим, потому, что я уже сообщил отцу о твоем появлении, и он идет сюда.

— Мразь, — прошипел Эд.

— Тише, братец. Не кипятись. Вы с батюшкой и в спокойном состоянии плохо ладите. Что будет в неспокойном?