Кэтрин Фишер - Скарабей

— Смотрите, кошки! — радостно вскричал он.

Крисса передернула плечами.

— Терпеть не могу кошек.

Они были повсюду — спали на столах, свернувшись мохнатыми клубочками, лежали на стульях, на узких карнизах, попадались под ноги. На каждом шагу приходилось переступать через них, огибать, и то и дело где-то поблизости вспыхивал внимательный глаз, сердито подергивалось острое ушко.

— Беда с этими ворами — уж слишком суеверны, — пожаловался Лис. — А кошки приносят удачу. Уж нам-то точно принесли. Вожак не обращает внимания, хотя, думается мне, запах ему изрядно надоел. Он ждет нас здесь.

Перед ними была невысокая дверца. Стена пестрела десятками таких же дверей, как будто пирамиду со всех сторон пронизывал лабиринт комнат и подвалов.

— И почему же такая громадина не видна снаружи? — спросил Орфет.

— Мы зарыты глубоко под улицами Порта, сверху виден только кончик пирамиды. Снаружи он выглядит совсем не так. Ты его не раз видел. Это… — Он запнулся. — Ладно, забудем.

Орфет нахмурился, но Мирани проворно юркнула в дверь.

И очутилась в бронзовом зале.

Сабли, ятаганы, мечи, копья. Клинки всевозможных форм висели на стенах, лежали на полу сверкающими грудами. Сундуки ломились от оружия: бронзовые латы и кирасы, одни древние, проржавевшие, другие новые, затейливо украшенные, местные и заморские, непривычных очертаний. Оружие было готово к делу: человек двадцать шлифовали его и оттачивали, чистили и смазывали. Оглушительным хором скрежетали точильные камни.

В глубине зала виднелась еще одна дверь, Лис откинул на ней занавеску.

— Вожак, для тебя сюрприз, — сказал он и распахнул створку.

Мирани вошла.

Шакал склонился над столом, скрестив руки, впившись пристальным взглядом в чумазую оборванку — судя по всему, пленницу.

— Потом, Лис! Не сейчас! — рявкнул он, но, увидев, кто перед ним, смягчился. В его необычных продолговатых глазах мелькнуло изумление.

Но взгляды вошедших устремились не на Шакала, а на девушку, стоявшую у него за спиной. Грязная, в рваном платье, со свалявшимися волосами и связанными руками. И несмотря на это — она все-таки хранила надменный вид.

Это была Ретия.

Выслушав сбивчивые объяснения Сетиса, Аргелин не произнес ни слова.

Его молчание выводило Сетиса из себя. Юноша опустил взгляд на тигровую шкуру под ногами, и на него воззрились стеклянные глаза зверя.

Наконец генерал сказал:

— Ты успел проверить бумаги?

— Только вкратце. Храмовые подати, древние пророчества, слова Оракула — ничего интересного для грабителей.

— Ты, кажется, уверен в этом.

— Воры искали сокровища.

— И получили. — Голос Аргелина стал ледяным. Он встал, налил из серебряного кувшина лимонного сока и задумчиво выпил. — Я же тебе велел взять с собой побольше людей. — Но голос его звучал рассеянно, и Сетис только пожал плечами. Тогда Аргелин спросил: — А о Садах ничего не узнал?

По спине у Сетиса пробежал холодок.

— О каких Садах?

— Путь… То есть… Говорят, в Храме есть свитки, древние пергаменты, на которых указан путь… обратная дорога… — Он замолчал, наткнувшись на изумленный взгляд Сетиса. Потом со стуком поставил бокал.

— Надо будет связаться с этим Шакалом. Пойдем со мной.

Он вышел в коридор. Сетис поспешил за ним, радуясь перемене в настроении хозяина, хотя ему страшно хотелось пить и мучительно болели укусы москитов. Аргелин заглянул в комнату к сотнику.

— Два человека. В полном вооружении. Немедленно.

— Сию секунду. — Сотник бросил взгляд на Сетиса и торопливо вышел.

— Вы не возьмете паланкин? — осторожно спросил Сетис.

— Нет. Надень плащ.

Сетис тотчас же повиновался. У него тревожно забилось сердце. Наконец-то он узнает, куда с такой таинственностью отправляется по ночам Аргелин.

Когда все были готовы, Аргелин завернулся до бровей в темно-красный плащ и вывел их наружу через узкую дверь в боковой стене штаб-квартиры. Близился полдень, солнце пылало над головой, из верфей в гавани тянуло вонью гниющей рыбы. Далеко в бухте на триремах безостановочно кипела работа, измученные рабы трудились посменно, отправляясь на отдых по сигналу рога.

Генерал шагал быстро. Он вел их по улицам, и его молчание и стремительный шаг расчищали путь. Кое-кто из встречных украдкой бросал на них взгляд. Никто не произнес ни слова.

На полпути через квартал Шелковых Ткачей генерал, не оборачиваясь, сказал:

— Сегодня утром пришли твои отец и сестра.