Элейн Каннингем - Дочь Дроу

«Заря» прошептала она благоговейно. «Солнце приближается».

Солнце. Непреклонный, испепеляющий враг победивший ее народ в бою с дварфами, обжигающий свет, удерживающий их пленниками Внизу. Странно, но Лириэль не чувствовала страха или ненависти, которые ее учили чувствовать. Все что она ощущала, была поглощавшая ее жажда увидеть эти чудеса собственными глазами. Ради этого она бы отдала что угодно, поклялась она себе.

Тогда реальность существования вернулась к ней, как кинжал в спину, и завораживающая картина в чаше моргнув исчезла из виду. Лириэль обмякла в кресле.

Нет, поправила она себя; ради этого она отдаст все.

Она может не бояться солнца, ее глаза приучены к свечам с пятого года жизни. Но Лириэль знала, что случится, если она выйдет в Земли Света. Магия темных эльфов будет выжжена из нее.

Она слышала пересказываемые шепотом истории о катастрофе во время войны на поверхности, как искажались эффекты заклинаний, как исчезали под лучами рассвета материальные компоненты для них. На поверхности она будет уязвима как никогда раньше. Ее магическое оружие утратит силу, то же будет и с ее броней. Исчезнут и ее собственные силы — силы дроу. Лириэль полагала, что сможет прожить без магического огня, и изящного полета левитации и пивафви, дарившего ей невидимость. Она может даже выжить без неимоверной сопротивляемости магии, присущей дроу от рождения. Да, выжить — но подобная жизнь будет тем же, что для музыканта отдать свою музыку, для художника — зрение.

Да, быть может она могла бы уйти в свет, но ценой собственной сущности. Магия темных эльфов была большим, чем сборище заклинаний, способностей и оружия. Это была ее страсть, ее наследие. Она текла в ее крови; она направляла ее мысли и действия. С ней, она была дроу. Без нее, чем она может быть?

Как во сне, Лириэль поднялась от стола, и взяла чашу. Она наклонила ее, позволяя воде медленно вылиться на ковер. Затем она бросила ее прочь, и кинулась лицом вниз на кровать.

Второй раз в жизни Лириэль хотела бы уметь рыдать. Первым был день, когда она потеряла мать. Сейчас она оплакивала потерю открытого моря, и рожденной мечты.

Бессонная ночь ушла, оставив ее со слипающимися глазами и в крайнем раздражении. Настроение не улучшилось и днем, даже в старшем классе по нижним планам. Шакти Ханзрин была там, густо окутанная облаком парфюмерии дабы скрыть навозный запах, но обычную угрюмую гримасу сменила еле заметная коварная улыбка, и она следовала за каждым движением Лириэль оценивающим взглядом. Дородная жрица явно что-то затевала, Лириэль была уверена. Хотя юную Баэнре этот факт не слишком беспокоил, она была не в настроении для таких игр.

И времени на это у нее не было. Госпожа Зелд явно решила заполнить каждое мгновение жизни новой ученицы двумя различными занятиями, желательно на противоположных краях Академии. Короткое время отдыха Лириэль было отнято чтобы она могла посетить еще больше уроков, и даже обедать она вынуждена была в компании учительницы. Слушать лекцию о тонкостях жреческого протокола было достаточным, чтобы убить аппетит даже у Лириэль. Она оттолкнула еду не распробованной, хотя блюдо — вареные улитки с приправами — было одним из ее любимых. Лириэль в буквальном смысле приходилось бежать, чтобы выдерживать новое расписание, а к концу дня ее руки ломились от свитков и книг, которые нужно было изучить для следующих уроков.

Не собираясь терпеть подобное издевательство, Лириэль направилась к Госпоже Зелд, где высказала свое мнение с обычной энергичностью.

Госпожа Зелд сидела молча и бесстрастно, ожидая, пока принцесса Баэнре не закончит свою речь. «Матрона-госпожа повелела мне сделать из тебя высшую жрицу в рекордное время. Я получила свои приказы», сказала она мягким угрожающим тоном, «как и ты свои».

Лириэль не могла ничего возразить, поэтому она повернулась и ушла. Зная, что Зелд подозревает ее в проделках, она полагала, что жрица лишь пытается держать ее постоянно занятой, не давая время на организацию безобразий. Было бы дело в этом, упоминание семьи Лириэль и ее отца могло бы вероятно поставить ее на место. Но поскольку указания исходили от Матроны Триэль, отвертеться было невозможно.

Ладно, хмуро решила Лириэль направляясь в комнату, тяжело нагруженная заданиями. Я стану высшей жрицей до сорокапятилетия, какая бы польза от этого не была. Понятное дело, я умру от истощения, но зато Дом Баэнре получит удовлетворение от того, что кремировать меня будут с одним из этих змеиных бичей в руке.