Элейн Каннингем - Дочь Дроу

Еще одна пещера. Поменьше чем прежняя, но куда более странная чем все, что он когда-либо видел. Стены здесь были пропитаны влагой, и образовывая необычные формы на них росли целые заросли мхов и грибов, светившихся пурпурным и голубоватым свечением. Свет отражался от влажного черного камня, окрашивая пещеру удивительным цветом. Федор вытянул руку; даже кожа его, казалось, окунулась в странный синий свет.

Молодой воин глубоко вдохнул и огляделся. Он начал думать о Подземье как о улье из бесконечных скал, но в этой пещере росло ошеломляющее многообразие растений. Вьющийся темно-синий папоротник окружал маленькое озерцо, бледный серебристый мох свисал складками кружевной занавеси с потолка пещеры. Поблизости, под нависавшим карнизом, росли грибы. Федор присел рядом, чтобы посмотреть поближе.

Никогда он не видел грибы таких цветов или форм. Некоторые напоминали грибы родных лесов, только куда большего размера и темно-фиолетового оттенка. Другие были изящнее, со стройными ножками и тонкими шляпками, которые, казалось, рассыплются при прикосновении. Были и шары багрового и лилового цвета, и бледные грибы выглядевшие как короткие, дородные стражи.

Можно будет съесть что-нибудь из этих разновидностей, решил Федор, но только как альтернативу голодной смерти. Даже на его родине грибы бывали ядовиты; кто знает, что могут преподнести эти странные растения? По крайней мере, бледные толстые грибы казались чем-то знакомым. Если дело дойдет до этого, их он попробует первыми. Он потянулся к одному из них. Гриб отдернулся в сторону, и издал резкий пронзительный визг.

Федор отдернул руку. «Грибы кричат», прошептал он недоверчиво. Кто знает, что могут сказать папоротники? Он не желал узнавать, но в зарослях папоротника была вода, и пройти мимо нее он не мог.

Пробравшись через поросль без инцидентов, он замер. Кости давно умершего странника лежали наполовину в воде. Но что за кости! Они похожи были на ящера, но размером с боевого коня паладина. Еще удивительнее были остатки сгнившей кожи и кусочки металла около огромных костей. Федор присмотрелся внимательней. Скелет был цел, за исключением сломанной кости на одной ноге.

Воин покачал головой, поняв, что случилось. Кто-то использовал ящера как верховое животное, а когда он сломал ногу, бесполезного ящера просто бросили. Даже в милостивой смерти ему было отказано. Федор вспомнил Сашу, и подумал, что же за существо может так обойтись с верным скакуном.

Он нагнулся, собираясь напиться, и неожиданно понял, как несчастное животное нашло свой конец. Вода издавала слабый запах. Федор смочил ладонь и принюхался. Всего один раз до того он ощутил запах извести, когда мор забрал многих в его деревне. Никогда ему не забыть того ужасного лета, и запаха извести, которой залили единую зиявшую могилу. Он вскочил и отпрянул от смертоносного бассейна.

Федор огляделся вокруг. Вода ручейками стекала по стенам, громкое журчание доносилось из коридоров. Наверняка не все источники, питавшие озерцо ядовиты. Ему нужна вода, а это вероятно лучший шанс найти ее. И все же, тоннели здесь столь извилисты, что поток, который судя по звукам течет за поворотам, может оказаться в дне пути. Лучше всего, решил он, продолжить путь следуя за ворами. Им тоже нужна вода, и возможно они приведут к ней его. Так что он быстро обследовал исходящие пути, и нашел отметки прошедших здесь эльфов.

Синеватое свечение растаяло за спиной, и бледное пламя факела казалось чистым в сравнении с ним. Путь по которому шел Федор был узким и влажным, и вскоре он начал тяжело хватать чужеродный воздух. Ему не пришлось идти далеко, прежде чем он нашел воду. Маленький водопад хлестал с каменного алькова, рассыпая брызги в неглубокий быстрый поток. Вода шла по тоннелю несколько шагов, затем пропадала в дыре в полу. Над отверстием, перегораживая коридор, растянулась гигантская паутина. Застывшие в ней капли поймали свет факела, раскрашивая паутину тысячей радужных призм. Федор заметил несколько крохотных насекомых, бороздящих поверхность потока — добрый знак, говорящий что вода пригодна для питья. Попробовав, он обнаружил что и на вкус она хороша.

Федор припал к земле, и напился. Вздохнув удовлетворенно и с облегчением, он потянулся к фляге. Рука его замерла, он тихо назвал себя идиотом. Где есть паутины, обычно поблизости присутствуют и пауки, а он подошел к этой гигантской сети проявив не больше разума, чем муха. Глядя глаза в глаза к самому огромному пауку, которого он видел в жизни, Федор подумал что понимает, что чувствует муха, попавшая в ловушку.