Любовь Романова: Жареные сосиски

— Вот мы и поехали, — вздохнул Николай. — А куда денешься? Какая никакая, мать. Двоих девчонок одна подняла, а Светка ее на мороз… Эх!

— Может, в пансионат пристроить? Есть же заведения для таких, как она?

— Да куда там! Моя слышать не хочет ни про пансионаты, ни про дома престарелых. А как с сумасшедшей жить в трехкомнатной квартире, где еще два ребенка? Проще удавиться! Знаешь, — Николай оторвал взгляд от дороги и жалобно посмотрел на Щербу. — Я ехал и думал: хоть бы эта дорога никогда не заканчивалась.

Родион озадаченно хмыкнул. Он и представить не мог, что этого благополучного мужика еще несколько часов назад терзали те же мысли, что и его. Возможно, поэтому, когда Николай попросил подняться на откос оглядеться, а заодно сгонять в ближайший магазин за едой, Щерба особо не сопротивлялся.

— Я пока твою машину поведу, а ты туда и обратно. Не боись, такими темпами мы за двадцать минут больше чем метров на пятьдесят не уедем. Найдешь без проблем.

— А сам чего не хочешь?

— Богатство не позволяет! — И смущенно похлопал себя по объемному животу. — Да и ботинки скользкие — съезжают. А жена вообще на шпильках и в узкой юбке. Какой из нее скалолаз.

— А из меня, значит, скалолаз то, что надо? — Щераба раздраженно усмехнулся. Впрочем, он не мог не согласиться, что попутчик предлагает дело. Живот, до этого оравший с голодухи, словно стая мартовских котов, одобрительно замолчал. — Ладно, садись за руль, а я ботинки теплые из багажника достану.

Через пять минут он уже полз по скользкому склону. Цеплялся голыми руками за обледенелую траву, падал на колени, но не давал себя съехать вниз. Снег лишь тонким слоем прикрывал землю. Под ним оказался песок, который тут же набился острыми крупицами в ботинки и рукава. Джинсы промокли.

Ползти предстояло метров семь, но Щерба, едва осилив половину маршрута, засомневался в успехе. «Вот жук! — зло думал Родион про своего попутчика. — Это он про тещу-шизофреничку специально мне рассказал — зубы заговаривал. Сам сейчас сидит в тепле и хихикает в надушенную бороду».

Злость добавила силы. Щерба уперся ребром подошвы в травяной куст, ухватился за торчащий из земли обрубок черного кабеля и втащил себя на вершину склона. Встал, отряхнулся, поднял голову в поисках продуктового магазина.

Ноги внезапно подогнулись. Пришлось сесть на корточки, чтобы не полететь вниз.

Города не было.

Вокруг, насколько хватало взгляда, лежало белое поле. Ровное, словно старательно отутюженная скатерть. Через него светящейся лентой шла запруженная транспортом дорога. Как ни вглядывался Щерба в снежную пелену, он не смог разглядеть ни одного намека на человеческое жилье.

— Хот-догов не будет! Пиццы тоже, — потрясенный Щерба сел в машину, сменив на водительском посту Николая.

— А чего так? Передумал? Или деньги забыл?

— Похоже, кто-то забыл настроить там магазинов.

Щерба нехотя рассказал об увиденном. Бизнесмен смотрел на него, точно на тронувшуюся умом тещу.

— Просто поле? И все?

— Я бы сказал, равнина. Может, степь. Или тундра. Но точно не Москва в районе Ярославского шоссе.

— Ленинградского.

— Что?

— Мы ехали по Ленинградскому шоссе.

— Тем более…

Родион не стал задавать вопросов. Его собеседник сказал все, что знал. Он с женой ехал по Ленинградке, Щерба — по Ярославке. А приехали в одну и ту же пробку среди чистого поля. Это возможно? Нет! Так же как превращение целого города в снежную пустыню.

Владелец полиграфического комбината помолчал, наблюдая за танцем снежинок. Они успели измельчать и превратиться из грузных белых шмелей в легкую мошкару. Говорить было не о чем.

— Ладно, пошел я. Жена уже сигналила.

— Заходи еще

— Ага.

Дверь форда сухо хлопнула. Щерба остался один. Длинно, безыскусно выругался и нажал на газ, сокращая расстояние до идущей впереди машины.

Ведьма косилась на него насмешливыми черными бусинами. Несмотря на горбатый нос, крохотная старушка в широкополой шляпке чем-то смахивала на Кирку. Та тоже имела обыкновение хитро поглядывать исподтишка и молчать. Наверно, бывшая жена заметила свое сходство с этой пожилой дамой на метле, вот и подарила ее, когда последний раз приезжала в Москву.

Оранжевая «Ауди» остановилась. Из нее выскочила высокая девица. Накинула рыжую дубленку и помахала Родиону рукой. Потом забежала за бампер свой машины, присела. С минуту фары «Форда» освещали только лохматый затылок. С запозданием Щерба сообразил, что девушка вышла, чтобы справить малую нужду.