Наталия Некрасова - Повесть о последнем кранки

ЛАЙИН

Вот так глупо все получилось. Только-только привязалась к человеку, как уже потеряла. Я верю в слова Осеняющего. Я верю, что и тому, кто не успел сказать, что принимает Благость, эта Благость будет дарована, если он был достоин ее. Каждому будет по деяниям его. Вот так мы встретились совсем ненадолго и разминулись на пороге Врат Жизни. Теперь я буду придумывать себе человека, которого не успела узнать. Я буду собирать осколки, собирать мозаику чужих воспоминаний и создам его заново — совсем другого, может, гораздо лучше чем на самом деле, но, несомненно, лишь бледное подобие живого Эмрэга Эмрайна. Я мало знаю о нем. Но я уважаю его. Я понимаю его. Ведь я дочь Араэну. И я не предам ни отца, ни того, кого не успела ни узнать, ни полюбить. Нельзя предавать достойного уважения…

Странно — между нами ничего не было, кроме этого проклятого слова "надо", и все равно мне было тяжело видеть его изуродованным и мертвым. Инетану. Кранки. Мой муж. Я много раз повторяла про себя это слово, пытаясь заставить себя прочувствовать это — муж. Слово было пустым. То, что не было пустым, словами выразить было нельзя. Я смотрела на это опустевшее тело, на закрытую полотном шею… Тяжело. И что-то саднило внутри от того, что так и не успели. Может, мы могли бы стать нужными друг другу, даже близкими. Я знаю — меня трудно полюбить, я некрасива и нрав у меня не женский. Да и я сама вряд ли способна любить. Наверное, оттого, что уверена в том, что меня любить нельзя. Что же, такова судьба. Но мы могли бы стать друзьями, я чувствовала это. Я предназначена быть опорой. И сейчас я была опорой для Эмрэн. Она-то из тех людей, которым нужен вождь, и тогда они смогут сделать все. Теперь она утратила своего вождя. И не знаю, сможет ли заменить его Ким. Он сильный человек, верно. Но он совсем другой… Что же, они убили отца наследника престола. Мужа дочери государя. Я имела права требовать мести Ильвейна. И я знала, что этого будут бояться. И еще знала, что никогда отец на это не пойдет.

И еще я знала, что теперь мне придется биться за то же, что и Эмрэг, потому, что мой сын полукровка. Теперь у меня есть свое Дело. Хвала Осеняющему, я не одна…

В чреве серого дня

Заворочался гром.

Слишком пошлый реквием

После боя

Что ты сделаешь здесь

С одиноким мечом?

Ты исполнил свой долг.

Уходи же, воин.

Здесь ни жизни, ни смерти,

Ни мира, ни битв.

Ни великих врагов,

Ни великих героев.

Здесь никто не услышит

Твоих молитв.

Боги бросили нас.

Уходи же, воин.

Лай бешеных псов,

Вой черных волков

Слаще смеха гиен

И шакальего воя.

Ты чужой на пиру

Довольных скотов,

Что остались в живых.

Уходи же, воин.

Стала грязью кровь,

Стала гнилью вода.

А глазницы душ

Забиты золою.

Но пока в небесах

Хоть одна есть звезда,

Этот мир еще жив.

Уходи же, воин.

Знаю, трудно бросать

Тех, с кем был ты в боях.

Знаю, стоит один

Много меньше, чем двое.

Но последняя битва здесь

Только моя.

Ты не выстоишь в ней.

Уходи же, воин.

Я — унэрайэ. Это звучит лучше, чем полукровка. И вряд ли кто осмелится называть нас теперь полукровками. Моя мать ильветтин, мой отец — инетану. Почему вдруг я пишу это — не знаю, ведь унэрайэ — это так привычно сейчас. Наверное, потому, что я люблю размышлять. А война очень способствует размышлениям. Слишком многое видится по-иному, слишком многое осознаешь как бы заново, а то и вообще впервые. И вот что я скажу — я вдруг увидел, именно увидел, что мы, унэрайэ, не просто полукровки, мы — новый народ. Я понял это в боях, когда наш димнейн сражался под черным с белым соколом знаменем Эмрайнов. Мы не инетани. Мы не ильветтар. Мы и то и другое, и ни то и не другое. Мы — унэрайэ. Даже если уже в третьем поколении глаза совсем человеческие, то суть-то прежняя. Я понимаю, что я унэрайэ. И горжусь этим. Почему бы и нет? Разве мы не славно сражались за наш Дзайалан? Разве Лейр-знаменосец не унэрайэ? Разве сами наши государи не унэрайэ? Эмрайны тоже унэрайэ и в родстве с королями, хотя старший этел все равно из Ультерайнов. Нам многое досталось в наследство от инетани. Хотя многого я уже не в силах понять и принять. Да, в Имна-Шолль-Лунн мне плохо. Меня куда-то тянет. Я слышу голоса, не понимая смысла их зова. Я схожу с ума. Как будто бьюсь о стену, прозрачную, но все же стену. А инетани видят в ней дверь… Я видел, как они вдруг исчезали. Мне было страшно. Это походило на те самосожжения, которые мы видели в Таргерайне. И все же — что-то ведет их. Инетани с грустью говорили мне, что это все, что осталось им от их древнего величия, это странное право уйти в никуда. Они говорили мне, что там счастье, но на их лицах была такая обреченность, что я при всем желании не мог верить этому. Мой друг Шеллат ушел в Имна-Шолль. Там были все его родичи, погибшие от рук таргаринцев, и он ушел к ним. А я — не могу. И не хочу. Я тогда хотел найти это проклятое место, чтобы вырвать оттуда моего друга, всех, кто должен жить… Но это — нигде. Это так тяжело… Пути Осеняющего все же дают надежду хоть когда-нибудь встретиться… А мой побратим, мой друг Шеллат ушел в Имна-Шолль, куда нет дороги людям. Инетани уходят. Кто — в Имна-Шолль, кто растворяется в нас. Даже ранти, принявшие благость Осеняющего, и те уходят постепенно и незаметно. Чистокровных инетани осталось довольно мало, и в основном на юге. На севере их вымело таргаринское нашествие. Теперь это земли унэрайэ. Вот так нам остается в наследство их кровь, их земля, их знания и умения, их память. Но останется ли благословение богов в этой земле, когда уйдут последние инетани? Останется ли их удачливость в нашей крови? А самих их мало. Они пытаются не смешиваться с нами и ильветтар, но их мало, а когда женишься на близких родственниках, ничего хорошего не выходит… Видно, их время кончается. Пройдет лет триста, и инетани не останется. Может, только в Пуще будет скрываться одичалое потомство Анрэйнов. И мы, унэрайэ, будем гордиться кровью древнего народа и до капли высчитывать свою инетанскую кровь. Мы будем цепляться за их традиции — это уже происходит, ибо так хочет государь. Наверное, он прав, сохраняя их язык как язык унэрайэ. Да, мы возьмем все внешнее. Да, мы возьмем все, что сможем принять душой из наследия их души. Но — никогда больше не будет кранки. И никто больше не пойдет к Оракулу. Мы — не инетани. Хотя, может быть, наша кровь и дает нам на это право… Не знаю. Я чувствую себя как человек, ощутивший вдруг, как уходит время. Как уходит жизнь…