Татьяна Тихонова - Дьюри

Гемма кивал головой.

— Да, Ос, да… но… — сказал он, — теперь Ошкур никогда больше не придет к нам.

Ос упрямо замотал головой и посмотрел на меня.

— Если встретится тебе зет триста пятьдесят один, что будешь делать? — хитро прищурившись, спросил он.

Я улыбнулась.

— Вот тебя и спрошу, Ос… Что делать мне в этом случае?

Мальчишка серьезно насупился и, немного помолчав, ответил:

— Зря на рожон не лезь. Это раз…

Я видела, как гемма Лой, сидя у теплой печки, покашливал довольно в кулак, а мальчик очень важно продолжил:

— Если увидела малУю зеточку, она ростом с белку, надо сжечь ее…

— Как же я сожгу ее? — мне нравилось говорить с Оськой, он отвечал всегда очень обстоятельно, не любил, когда его прерывают или указывают на неправоту, и словно по обоюдному уговору, мы с ним больше не заговаривали на тему того первого неприятного спора.

Тут он хмыкнул и, дернув худым плечиком, ответил:

— Не может быть, чтобы ты этого не умела… — и добавил, — у тебя же флейта! А в Уллаеле записано, что Хозяйка флейты может все… ну или почти все…

Я опять недоверчиво покосилась на гемму Лоя. Старый улла дремал, прислонившись спиной к печке.

— Что же это за Уллаела? Может быть это сборник анекдотов, а ты им веришь, Ос?

Ос недовольно вскинулся:

— Уллаеле — книга преданий, а про какие э… энэкдоты ты говоришь, я не знаю и знать не хочу! — выкрикнул он, и я поняла, что ляпнула что-то не то.

— Не кипятись, Ос! — выставив руку ладонью вперед, проговорила примирительно я. — Вот бы мне почитать Уллаеле, а анекдоты — это просто смешные истории.

По стеклу вновь забарабанил дождь, и я, подумав, что с прогулкой лучше подождать, села на кровать рядом с Осом, привалившись к ее высокой спинке, и посмотрела в окно. С этой стороны лес подступал совсем близко к стене дома Лоя.

— Рассказывай, Ос… — сказала я, — опять зарядил дождь, а в такую погоду особенно хорошо сидеть в теплом доме у печи и слушать удивительные истории. — К тому же я совсем ничего о себе не знаю, а ты говоришь, там было что-то про меня…

Ос обернулся. В его небольших серых глазах заблестел озорной огонек.

— Так уж ничего не знаешь?.. — с сомнением проговорил он.

— Про себя в моем мире я знаю побольше, а про себя в вашем мире узнаю только вот так — случайно, — улыбнулась я, — а ведь по всем раскладам в вашем мире ничего про меня и не должно быть, а вот поди ж ты…

Ос поерзал на месте. И опять оглянувшись на меня, сказал:

— Уллаеле есть только у старой Висы. Она живет за Кривым оврагом. Но я не смогу проводить тебя к ней, — и хмуро прибавил, — ноги меня слушаются все меньше…

— А ты ведь молодец, Ос, — тихо сказала я.

— Это почему же? — спросил он, не оборачиваясь.

— Не ноешь потому что… — ответила я.

Мальчик молчал.

— В тот первый день, — говорила я, глядя на его светлый с нежными кудряшками русых волос затылок, — я подумала, что ты нытик, я ошиблась, Ос, прости меня…

Голова его дернулась, и он резко обернулся ко мне. Его глаза испытующе смотрели мне в лицо, ожидая насмешки. Через секунду взгляд его стал растерянным, и он улыбнулся. Улыбнулся беспомощно.

— Хочешь, мы вместе пойдем к старой Висе? Сейчас кончится дождь, и пойдем… — говорила я.

А Ос опять взглянул на меня недоверчиво. И горько усмехнулся.

— Я понесу тебя…

— Ясное дело! — пожал плечами он и буркнул, — как маленького…

— В рюкзаке…

Увидев, что он не понимает меня, я пояснила:

— Такой мешок, надевается на плечи… Очень удобно, и руки свободные… — осторожно говорила я, а сама смотрела, как он сидит, отвернувшись, — плюнь на то, что подумают об этом другие, ты не представляешь, как мало они о нас думают… Хочешь пойти со мной, Ос?

Старый гемма всхрапнул и заворчал что-то во сне. А Ос продолжал молчать.

Вдруг он сказал:

— А такой подойдет?

И в руках его оказался серый мешок с двумя лямками.

— Не маловат будет? — засомневалась я.

— Нет… Смотри.

Ос накинул мешок на себя, прикрывшись им как одеялом. А я улыбнулась.

— Смотри, Ос, и дождь как раз кончился…

Гемма Лой проснулся. Прищурившись, он смотрел на нас и улыбался.

— Что-то ты, Олие, так и не пошла?

— А мы сейчас вот вместе с Осом пойдем, гемма Лой, можно? — спросила я, понимая, что старый улла очень переживает за своего больного сына и очень даже может быть против.

Но Ос воспротивился.

— Я уже не маленький, О, и могу решить сам! — хмуро сказал он.

А гемма кивнул головой.

— Да, Олие, Ос всегда был отчаянным мальчишкой, и только этот год я вижу моего сына все время дома… — и так грустно он это сказал, что у меня больно сжалось сердце.